Изменить размер шрифта - +
А отбросы городов, бедняки, которые не знают подвала, потому что сами уже в самом низу, а отбросы городов, говорю я, их подавляют, и все. Ну, возможно еще раз зашумят, как буря, бушующая над морем, море у нас здесь есть, но это не считается, только этот порт, потому что только он один, как же он называется, как он называется, я иду прямиком к телевизору, чтобы узнать, как называется тот порт, где люди сидят на корточках в пене смерти и смотрят, кто там идет, отроки, наполовину дети, но они знают, почему они здесь, все таки знают это, к какому легкому строю народов их принесло. А теперь они разрушают его. И они снова должны вытащить это из ничего, из которого пришли, так что это они уже знают. Ничто, ничто. Ты, стамбульская роза, ты тоже уже опала, ты сволочь! И чего ты от нас отпала? Ты ведь не цвела, как свобода мнения, с которой мы должны мучиться! Как же взойти радости?

 

Итак, прошу, для общего развития, чтобы создать немного культуры, которая нам здесь пригодится, не нужно искать в истории необходимости в соотношении средств и цели, это уж слишком! Неразумность случая – правило, поверьте мне. Теперь на очереди те, завтра – другие. Те. Кто нибудь. В итоге все. Все. Берег за берегом будет заполняться, и мы снова будем их опустошать. И вот они уже тянутся туда, как нам справиться со всеми? Огромный итог этих событий – выражение основных стремлений народа, который создал себе пруд или, по крайней мере, биотоп, очистные сооружения с личным дозатором для мыла, немного личного пространства и огород, в который он может заходить глупо и слепо, и тогда он смотрит на этот новый пруд, скажем, он видит листочек, который следует своему пути по воде, как танк по пустыне, только по воде, и что то будет остановлено, нет, не танк, не мы, листочек, только листочек, который остановится на воде. Водоворот его остановит. Но вот листочек уже бежит дальше. Вы и вправду считаете, что этим людям, которые пришли сюда, хватит умадовести свое дело до конца?

 

Не могли бы вы поточнее объяснить мне эту картинку? Я вижу, что эту женщину оттесняют назад, но это совершенно не укладывается в голове. Я вижу, что эти семь женщин с детьми – не знаю, сколько их и кто они – застрелены в микроавтобусе. Некоторые говорят о десяти. Но у меня это не укладывается в голове. Вы не застыли, когда вам об этом сказали. Они не прикрыли металлом тела. Это же совершенно ясно. Они прикрылись чем то, но это был не металл. Иначе не могло быть так глубоко. Нужно по крайней мере ожесточиться внутри, если не получается снаружи.

 

Возможно, она хочет воды или еды, эта женщина, но она делает это как то неправильно, думаю я. У нее двое детей. Если бы у меня было двое детей, я бы установила правила и сама стала бы их придерживаться, это хорошо для воспитания. Я читаю по ее лицу, что несчастная больше не знает правил. Она бросает взгляд на войско, но это не утоляет ее голод. Она бросает платок на лицо, мы набрасываем мешки на головы этих пленников, к чему, для чего, только для того, чтобы глупо выглядеть? Разве это не может быть единственной причиной? Разве недостаточно было победить всех? Нет, этого было недостаточно. Она даже не умеет читать, эта женщина, думаю я про себя, нет, я думаю это вслух. Объяснить картинку? На самом деле? Конечно, не только картинки определяют все, но и они тоже важны, что вам тогда объяснить? Это как ребенок, который играет в специалиста. Хорошенькие штучки из пластика, которых у нас там много! Уточка в надувном бассейне, лебедь в ванной. Нет, это не игрушка, не трогать! Это игрушечная бомба, а там, это ты можешь трогать, это ручной дельфин, который ищет мины. Я не говорю, что он неправильно поймет твою мину, он натренирован искать мины, но не может их трогать. И ты не можешь трогать эту игрушку. Иначе обломки у нас полетят во все стороны. Бедное умное животное тогда тоже погибнет, а его нельзя заменить каким нибудь полезным человеком, иначе мы и взяли бы человека.

Быстрый переход