Брайс попыталась исправить положение:

— Но, несмотря на свой скромный прикид, ты производишь на людей достаточно приятное впечатление. А поскольку, как мне кажется, тебе понравилась моя «Большая синева», хотя еще и не законченная, я отмечу следующее: ты разбираешься в произведениях искусства. И это меня радует.

Он окинул Мэгги каким-то жадным взглядом. Будто и ее оценивал, как, в общем-то, понравившуюся ему синюю картину. Но когда он заглянул мисс Брайс в глаза, то сразу растерялся. И, видимо, поэтому начал дерзить.

— Только не надо со мной разговаривать таким снисходительным тоном. Хотя понимаю. Ты великая художница, а я обыкновенный мужик. И, вот кошмар-то, вместо вина пью пиво. А знаешь, еще я обожаю жареную картошку. Ты-то, конечно, предпочитаешь омаров…

Мэгги засмеялась.

— Угадал.

— А я омаров не ел уже давно…

— Бедняга. Так скажи, чем же ты питаешься кроме картошки?

— Рыбой. Ловлю ее сам. А потом на костре варю уху. А чем ты занимаешься помимо создания своих шедевров?

Мэгги молчала. С тех пор как она приехала сюда, в основном стояла у мольберта. Но такая ведь у нее работа. А развлечений не было никаких. Это в Мельбурне она достаточно часто ходила на вечеринки, бегала по бутикам, отрывалась с многочисленными друзьями. В доме же на океанском берегу она пребывала в практически полном одиночестве и ни с кем, кроме Смайли и своих подруг, наезжающих по средам, не общалась.

От тоски и уныния леди постоянно пила кофе, иногда без всякой необходимости выезжала на машине в город, а потом снова возвращалась к своей работе. Но кисть выписывала на холсте что-то все не то.

Леди Брайс вновь загрустила. А может, бросить все к чертовой матери, может, найти себе другое дело?

Том, будто почувствовав ее состояние, спросил:

— А после того, как ты уехала из Мельбурна, твоя жизнь сильно изменилась?

Мэгги на нервной почве тоже схватилась за пиво. Встряхнув бутылку с золотистой жидкостью, художница тихо произнесла:

— О да. Моя жизнь изменилась кардинально. Теперь я полностью самостоятельный человек. Меня никто не контролирует. Я могу вытворять все что угодно. — Она как-то странно усмехнулась. — А хочешь, я тебе кое-что расскажу? Когда мне было шестнадцать лет, мой папа внезапно исчез. Он бросил нас с мамой. И что, ты думаешь, я сделала? Поступила достаточно подло. Тоже распрощалась с мамочкой. Переехала в дом к своему бойфренду. Потом меня Бог за это наказал. Но как, неважно. Главное — я люблю свободу. И никто не сможет мною помыкать.

— Так, значит, ты не зря сюда приехала. Делай что хочешь. Уходи, приходи, когда тебе вздумается. Живи, с кем тебе нравится. Ни перед кем не отчитывайся. Классный вариант, не так ли?

— Возможно. Но мне не хватает человека, который бы постоянно подгонял меня. В смысле творчества. Я слишком много времени трачу впустую. Я смотрю за горизонт и растворяюсь в бесконечности. Но как же мои картины?

— Будущее покажет… — Том резко посерьезнел. — И вообще, я смотрю на жизнь по-другому. Я научился не ждать от нее чего-то невероятного. Я довольствуюсь малым. У меня есть дом, есть работа. Ну и хорошо. Что же касается женщин, их всегда можно найти… — Он откинулся на спинку кресла и скрестил руки за головой.

Мэгги залюбовалась его мускулами. Этот мужчина явно занимался в своей жизни только физической работой. За письменным столом точно не сидел.

Она продолжала рассматривать Кэмпбелла, но он не обращал на это никакого внимания.

— Когда я впервые поселился один, мне тоже чего-то не хватало. — Он посмотрел куда-то вдаль. — Но я быстро привык к одиночеству.

— Одиночество.