Обе помолчали, а затем Мерль спросила:

— А этот мистер Баррет, что он из себя представляет? Надеюсь, он не из этих бесчувственных «крутых парней»?

Эрин умышленно ни слова не сказала о своих отношениях с Лансом Барретом. Что такое Ланс?

— Я бы сказала, он довольно чуток, хотя все делает очень профессионально. Нет, бесчувственным его не назовешь.

Казалось, мать осталась довольна таким ответом.

— Хорошо. Слава Богу, что так.

— Да.

— Эрин, а когда ты вернешься? Мне гораздо легче, когда ты в Хьюстоне, а не так безумно далеко!

Эрин вздохнула. Она еще не собиралась возвращаться домой, хотя и знала, что надо.

— Не знаю, мама, — честно ответила она. — Хочу убедиться, что с Мелани все в порядке. Побуду еще несколько дней для верности. Я дам тебе знать.

— Пожалуйста. — Мерль секунду помедлила и продолжала:

— Эрин, я знаю, как много это значит для тебя. Если бы только я могла разделить с тобой эту боль! Ты ведь знаешь это, правда?

— Да, мама.

— Иногда в жизни случаются необъяснимые вещи. Я надеюсь, это не пошатнет твою веру в то, что Бог тебя хранит.

— Нет. Сейчас эта вера нужна мне больше, чем когда бы то ни было.

— Я буду за тебя молиться. Я очень люблю тебя, Эрин!

— Я тоже люблю тебя! До свидания, мама.

— До свидания.

Эрин повесила трубку. Вот и прервалась ниточка, связывающая ее с женщиной, которая ее любит, с женщиной, давшей ей жизнь — хотя и не родившей ее.

Она апатично вернулась в спальню для гостей, чтобы одеться для похорон. Из Хьюстона она привезла простое платье от Хэлстона из черного шерстяного джерси, чтобы надеть его к обеду, если представится случай. Теперь она надевает его на похороны. Черные колготки и черные замшевые туфли завершили ее костюм. Из украшений она надела только жемчужные серьги и тонкую нитку жемчуга на шею.

Эрин любила черный цвет — он подчеркивал оттенки ее темных волос и глаз, изящную фигуру. Мелани не так повезло. Черное платье, которое она позаимствовала у Шарлотты Уинслоу, висело на ней, словно саван. Ее светлые волосы были по-прежнему строго зачесаны назад, черное платье делало и без того болезненный цвет ее лица совсем землистым. А глаза, в которых Эрин привыкла видеть искорки ребяческого веселья, были потухшими и пустыми.

Кортеж двинулся от дома к часовне на кладбище. В траурном лимузине похоронного бюро ехали Эрин и Мелани. С ними были родители Мелани — казалось, их безумно раздражает все это. Эрин презрительно подумала, что, вероятно, из-за похорон им пришлось отложить партию в бридж или гольф, и им трудно с этим примириться.

За ними на почтительном расстоянии следовали Ланс, Майк и Кларк в незаметной служебной машине.

Казалось, Мелани досуха выплакалась вчера, перед посадкой в самолет. А после приземления, окруженная теплым вниманием Эрин и Ланса, пришла в себя, хоть и имела несколько отсутствующий вид. Отпевание она выдержала стоически.

Эрин О'Ши смотрела на простой гроб с телом своего брата, усыпанный хризантемами, и ее захлестывало горе, какого она не испытывала со времени смерти Джеральда О'Ши.

Она была так близка к тому, чтобы узнать и полюбить брата. Так близка, и вот — она никогда не увидит его живым. Никогда не услышит его голоса. Никогда не постигнет тонкостей его натуры. А если бы она вошла в его жизнь несколькими днями раньше, может быть, ее появление повернуло бы его жизнь в другую сторону?

На отпевании она была почти такой же, как Мелани: стояла с отсутствующим видом, охваченная горем.