-  Смотрите, - закричал чей-то надорванный голос.

    Из пламени, бьющего, словно из маршевых двигателей звездолета, вырвался заваленный на плоскость глидер. Вот он выровнялся и стал набирать высоту, уходя от преследующего его огня.

    -  Увеличение на машину! - рявкнул Макнамара.

    Камера выхватила мчащийся через каньон глидер. В грузовом отсеке уродливо высилась странная конструкция, до отказа забитая людьми. В кабину, рассчитанную на двоих, набилось не менее семи человек.

    Макнамара пригляделся и восхищенно выругался. К бортам грузового отсека (поскольку в сам отсек она не помещалась) была приварена прочная и громоздкая кабина проходческого комбайна. Ну еще бы, если бы людей просто погрузить в грузовой отсек, то до поверхности доехало бы жареное мясо…

    -  Буше, возьмите с глидера Уиллер несколько человек, у нее явный перегруз, да и аэродинамика ни к черту, и уходите оттуда. И держитесь как можно ниже над равниной - если вулкан взорвется, западная стена прикроет вас. Взрыв может быть очень сильным.

    -  Есть, сэр!

    Макнамара отключил экраны.

    -  Флитвуд, подготовьте отчет обо всем, что здесь произошло. С вами я поговорю после. Сколько им лететь?

    -  С такой перегрузкой не менее часа.

    -  Я пока возвращаюсь на шаттл, - заявил Макнамара, направляясь к двери. Словно что-то вспомнив, он остановился: - Да, ди Кайен, можете собирать вещи. В ваших услугах корпорация больше не нуждается. А вы, Флитвуд, пригласите-ка сюда эту непослушную Уиллер…

    Все начинается…

    -  Нет, Таисия Марковна, больше не смогу, ей-богу, - сказал Бергер, отдуваясь и вытирая потный лоб платком.

    -  Так только ж начали чаевничать, Константин Карлыч! Ну, еще чашечку. - Женщина сняла с самовара заварочный чайник, от души налила в чашку Бергера заварки, повернула краник у самовара, добавляя кипяток: - Вот. Ешьте, пейте, вот сметанки еще, хлебца. В своих столицах так не покушаете.

    Бергер обреченно вздохнул и отпустил ремень на брюках еще на одну дырочку. Сказать по правде, он и сам не мог оторваться от простого угощения, которым его потчевала Таисия - жена друга детства Касьяна Полубоя, Кондрата Пилипенко. Это был обед, растянувшийся почти до ужина. Поскольку Кондрат с утра сказал, что будет только к вечеру - сосед-фермер попросил помочь наладить уборочный комбайн, - Бергеру пришлось есть за двоих. Сначала была закуска: холодец с хреном, соленые грибочки под фирменный Кондратов самогон, крепостью под шестьдесят градусов. Потом Бергер навернул миску борща, на второе съел тарелку жареной картошки с тушеной свининой и вот наконец добрался до чая. Причем под чай были свежие пышки, еще горячие, и сметана только что из сепаратора. Оторваться от такой вкуснотищи было нельзя, и Бергер уже всерьез опасался, что из-за стола не встанет.

    Он прилетел на ферму к Кондрату вчера утром - в Нелидовке, где жили отец и мать Полубоя, ему сказали, что Касьян погостевал два дня, заскучал да уж дней десять как подался к старому приятелю. Однако и у Кондрата Полубоя не было. Через двое суток после своего появления Касьян взял продуктов, прихватил охотничий лучевик и двинул на Змеиное плато. Кондрат, вспоминая, как пробовал отговорить приятеля, только крутил головой:

    -  Ничем его не прошибешь! Он еще пацаном упрямый был, а теперь и вовсе с ним сладу нет. Тем более что с ним его зверушки - две дикуши. Вот втроем они и пошли на плато. А ты, Константин Карлыч, оставайся. Поселим тебя в комнате Сережки - он у нас в интернате, в Каменном Донце. Школы у нас поблизости нет, до семи лет его Таисия кое-как учила, а теперь вот пришлось в город отправить.