Проговорив все это, он на мгновение смолк, но тут же у него возникла новая мысль.

– Скажи‑ка мне, а твои гениталии такие же, как у женщин– животных?

– Видишь ли, мне как‑то не приходилось раньше делать подобные сравнения, – ответила Судлил. – По первому впечатлению похоже, что так…

– Ну а мне ранее довелось исследовать несколько самок– животных, так что я смогу провести сравнительный анализ…

– Ладно, действуй, – согласилась женщина.

– Очень похоже, – заявил он чуть позже. – Если не считать, что самки животных выделяют много маслянистой субстанции. У тебя же я не обнаружил никаких её следов…

– А я заметила, – проговорила Судлил, – что ты не проявляешь никаких признаков жестокости, которую мы наблюдали у самцов– животных. Помнишь?

– Может быть, она является следствием физической активности? Bopnwel, давай начнем…

Первая попытка заняться сексом привела обоих в замешательство. Они катались с одного края кровати на другой, но получали лишь неприятное ощущение физического контакта тела с телом, трения кожи о кожу, хотя их влекло любопытство. Наконец, совсем сбитые с толку, они отодвинулись друг от друга.

Модиун не преминул заметить:

– Мне помнится, что животные находились в состоянии крайнего возбуждения. От них исходил даже какой‑то запах, довольно‑таки неприятный. У нас же никакого возбуждения нет, а запах крайне слаб.

– Когда твои губы касались моих, – сказала женщина, – то у тебя выделялась слюна, увлажнявшая мой рот, что тоже было не слишком приятно.

– Я полагаю, что было бы ещё более неприятно, если бы один сухой рот касался другого, – оправдывался Модиун.

Вместо ответа Судлил скользнула на край постели и села, опустив на пол загорелые ноги.

Она стала одеваться, и уже через минуту была в брюках и рубашке.

Нагибаясь, чтобы надеть туфли, она заявила:

– Поскольку секс занял у нас меньше времени, чем мы рассчитывали, то я пойду прогуляюсь. А ты чем займешься?

– А я пока полежу здесь с закрытыми глазами…

Она выскользнула за дверь и исчезла. Он слышал, как прошелестели её шаги, а потом стихли. Открылась и захлопнулась дверь центрального входа…

Прошло некоторое время…

Наступили сумерки, и Модиун, одевшись, отправился в столовую, чтобы поесть. Потом, несколько удивленный долгим отсутствием Судлил, вышел из дому, чтобы поискать её. Добравшись до того места, откуда дорога, освещенная городскими огнями, была видна целиком, он убедился, что Судлил там нет.

Вспомнив, что она не захотела питаться в общественной столовой, он решил, что, проголодавшись, она вернется.

Сам же он, войдя в дом, вновь улегся на кровать, следуя приятной привычке, приобретенной за время домашнего ареста. Его тянуло как следует выспаться.

А Судлил все ещё не было!

«Ладно, – подумал он. – Наверное, захотела тщательно изучить город в первый же день».

Решив так, Модиун разделся, улегся поудобнее и заснул.

И вот тут‑то в ночной тьме прогремел взрыв.

* * *

В момент, когда произошла катастрофа, у человеческих существ за барьером возник коллективный всплеск мысли: что делать? Модиун тоже был подключен к этому мысленному всплеску.

Люди мгновенно осознали угрозу и возникшую альтернативу: противостоять или нет? Но самое невероятное заключалось в том, что никто из них, кроме Модиуна, не мог принять окончательного решения!

Он же склонялся к пассивному восприятию поведения людей‑гиен и правил, которые продиктовал нунули.