По мнению Модиуна, этот любопытный тип чем‑то напоминал ягуара из Южной Америки.

Модиун уже было собрался ответить, что он человек, как вдруг до него дошла с некоторым запозданием важность вопроса. Выходило так, что человек, хозяин планеты… являлся для них… неизвестным существом!

«Да, – тут же подумал он, – мы ведем слишком замкнутый образ жизни, общаемся лишь со своими помощниками – насекомыми и некоторыми домашними животными, находящимися с нами по ту сторону барьера, а к этим не проявляем никакого интереса».

Однако это была только одна сторона проблемы. Другая была в том, что этот мир перестал ощущать и сознавать существование человечества. А ведь это‑то вовсе не было заложено в их первоначальную программу.

Когда это дошло до Модиуна, ему как‑то расхотелось говорить правду о себе. И пока он раздумывал о том, как выйти из создавшегося положения, стройное существо восьми футов длиной, в котором тем не менее четко угадывался бегемот, безапелляционно заявило:

– Да это же обезьяна! Таких в Африке полным‑полно…

Другое существо, рядом с которым сидел Модиун, чем‑то внешне напоминающее лису, возразило:

– А вот и нет. Мне доводилось видеть целую кучу обезьян. Сходство, конечно, имеется, но это не то же самое…

– Ради бога не спорьте, – провозгласил человек‑бегемот. – Ведь обезьян существует великое множество. Их породы часто не походят одна на другую…

Казалось, что это замечание решило спор. Человек‑лиса погладил подбородок и смолк.

«Ну что ж, – решил Модиун, – обезьяна так обезьяна. А почему a{, собственно говоря, и нет?»

Итак, на какое‑то время его посчитали обезьяной. Недостаток программирования не позволил людям‑животным признать в нем человека. Этим, пожалуй, стоило поинтересоваться поближе. Разобравшись в причинах подобного положения, можно бы было впоследствии, вернувшись за барьер, сделать на эту тему интереснейший доклад.

Таким образом, смирившись с ролью обезьяны, Модиун стал подыгрывать своим спутникам и завел дружескую беседу с человеком– бегемотом, ягуаром и лисой, а также с таинственным симпатичным существом, которое, по его собственным словам, оказалось человеком– медведем.

Все они имели рост семь‑восемь футов, а тела после трансформации были получеловеческими. Каждый располагал парой хорошо развитых передних конечностей, являющихся настоящими руками, сидел, прямо держа спину, и мог ходить только вертикально.

По правде говоря, поездка с ними представляла даже определенный интерес, и Модиун, откинувшись на спинку сиденья, спокойно рассматривал проносившийся мимо пейзаж, прислушиваясь, как внутри него кипят какие‑то новые, неизвестные силы.

Может быть, он перевозбудился? Нет, непохоже. Так что эту мысль он отбросил. Анализируя реакции своего тела, он пришел к заключению, что люди в давние‑давние времена просто слабо себе представляли, что такого рода реакции возбуждения могут происходить в результате химической или физической стимуляции.

Тут Модиун вспомнил, что, когда он впервые увидел проносящиеся мимо машины с пассажирами, носильщик‑богомол посоветовал ему узнать, куда они направляются. Вспомнив это, он тут же обратился к едущим с ним пассажирам:

– Куда же вы едете? – Он подавил в себе желание добавить: «так быстро».

А машина действительно неслась на огромной скорости, явно превышающей ту, на которую она была рассчитана первоначально. Очевидно, компьютеры, этим управляющие, внесли в скорость движения свои коррективы.

Но ведь сами по себе они не могли этого сделать? Выходит, кто– то вложил в компьютеры новую программу? Опять загадка.

Между тем четверо путешественников рассказали, что они только что прошли обучение в школе космического тренинга, а теперь возвращаются в город Халли, где и будут дожидаться запуска космического корабля.