Пистолет висел на вешалке у него за спиной. Все бумаги на столе были небрежно сдвинуты в угол, а посредине стоял чайник, тарелка с крекерами и баночки с джемом и медом.

Мы сели, и он налил нам чаю. У него был усталый вид.

– Я всю ночь пребывал в Дереве. – За время, прошедшее с тех пор, как в Центрусе наступило утро, он юг связаться с сотнями или тысячами Человеков. – получил предварительное согласие.

– И на это потребовалась целая ночь? – удивился

– Для коллективного разума вы общаетесь не слишком быстро. – На этот счет я уже не раз посмеивался над моими коллегами‑Человеками в университете. (Вообще‑то физика была хорошим примером ограниченности Человека: отдельный Человек мог воспользоваться запасом знаний моих коллег, но он или она все равно не смогли бы ничего как следует понять, если не изучали предварительно физику.)

– Значительную часть времени заняло ожидание названных индивидуумов. Помимо вашего… вашей проблемы, нужно было принять еще одно решение, имеющее к ней отношение. Чем больше листьев, тем больше дерево.

Варенье оказалось из зеленики, кислой ягоды с пряным ароматом, которая сразу же мне понравилась; это оказалась одна из немногих вещей, которые произвели нa меня приятное впечатление чуть ли не в первый же день после моего прибытия на Средний Палец. Я прилетел сюда глубокой зимой.

– Итак, вы решили повесить нас на городской площади? – бодро сказал я. – Или это будет простая тайная казнь?

– Если бы вас было необходимо убить, это уже было бы сделано. (Прекрасное чувство юмора).

– Тогда что же явилось предметом обсуждения? Он подлил себе чаю.

– Придется подождать. Мне потребуется одобрение Целого Дерева. – Это означало отправку сообщения на Землю и обратно, что должно было занять по меньшей мepe десять месяцев. – Но предварительное согласие состоит в том, чтобы отослать вас с моего благословения. Дать вам временной челнок.

– Зато при этом, – подхватила Мэригей, – вы избавляетесь от полутора сотен опасных мятежников.

– И это еще не все. Уже сейчас каждый из вас представляет собой изумительный анахронизм. А только представьте себе, какую ценность вы обретете через сорок тысяч лет!

– Живые окаменелости, – сказал я. – Блестящая мысль.

Он на мгновение задумался: слово было незнакомым. В знакомом ему мире не имелось никаких настоящих окаменел остей.

– Да, и в строении тела, и в образе мыслей. В том смысле, в каком я сам связан со своим родоначальником. Я должен сам подумать об этом. – Мне показалось, что он имел в виду то, что на их языке означало «коллективное я».

– Вы сказали, что принималось два решения, – заметила Мэригей. – Связанных между собой.

– Второе решение – это как бы зеркальное отражение вашего. – Он улыбнулся. – Вы знаете, я очень люблю людей. Меня всегда очень печалило, когда я видел, как вы живете исковерканной жизнью.

– Исковерканной… нашим индивидуализмом? – решил уточнить я.

– Именно так! Неспособностью слиться с Деревом и разделить свою жизнь с миллиардами других.

– Ну что ж, нам предоставили выбор, когда увольняли со службы. У меня было более двадцати лет, чтобы пожалеть о том, что я не присоединился к вам, но пока что я по‑прежнему рад, что не сделал этого.

– Да, у вас был выбор, и некоторые ветераны приняли другое решение.

– И сколько же их было? – поинтересовалась Мэригей.

– Вообще‑то меньше одного процента. Но Человек был тогда для вас новым и странным. Дело в том, что с тех пор, как вам предложили выбор, прошла уже сотня лет – почти триста земных лет.