|
Голубая лазурь - просто прелесть... Эта репродукция куда лучше, чем любая картинка в календаре, а там бывают красивые листки... Жука Бадаро остановился против брата. - Я уже сказал тебе, Синьо: другого выхода нет... Этот тип упрямее осла... Не желает продавать плантацию да и все тут, говорит - дело не в деньгах, он в них не нуждается... И ты хорошо знаешь, что Фирмо всегда славился своим упрямством... В самом деле, другого выхода нет. Синьо Бадаро с грустью оторвал взор от олеографии. - Мне жаль его... Этот человек никогда не делал нам зла... Я бы не пошел на это, если бы можно было найти другой способ расширить нашу фазенду в сторону Секейро-Гранде... иначе эта земля попадет в руки Орасио... Он даже повысил голос, произнося ненавистное ему имя. Жука воспользовался этим. - Если этого не сделаем мы, это сделает Орасио. А кому будет принадлежать плантация Фирмо, у того будет и ключ к лесам Секейро-Гранде... Синьо Бадаро снова весь ушел в созерцание картины. Жука продолжал: - Тебе ведь известно, Синьо, что никто лучше меня не знает, какая земля больше подходит для какао. Ты провел молодые годы в других местах, а я здесь родился и с детских лет научился понимать, какая земля хороша под какао. Могу сказать тебе не хвалясь, что достаточно мне ступить на землю и я уже знаю, годится она для какао или нет. Это у меня прямо в подошвах ног. И вот что я тебе скажу: нет лучшей земли для какао, чем земли Секейро-Гранде. Ты знаешь, я провел немало времени в этой лесной чаще, изучая землю. И если мы немедленно не завладеем плантацией Фирмо, Орасио доберется до леса раньше нас. У него тоже есть нюх... Синьо Бадаро погладил свою черную окладистую бороду: - Смешно, Жука, ты - мой брат; твоя мать - та же старая Филомена, царствие ей небесное, что родила и меня. Твой отец, покойный Марселино, был и моим отцом. А мы такие разные, как только вообще могут отличаться два человека в мире. Ты любишь все решать сразу, при помощи выстрелов и убийств. А я бы хотел, чтобы ты мне сказал: Как, по-твоему, хорошо ли убивать людей? Неужели ты ничего не чувствуешь здесь, внутри? Вот тут! - и Синьо Бадаро показал на сердце. Жука закурил сигарету, ударил хлыстом по грязному сапогу и снова зашагал взад и вперед. Потом сказал: - Если бы я тебя не знал, Синьо, так, как я тебя знаю, и если бы я не уважал тебя, как старшего брата, я мог бы подумать, что ты трусишь. - Но ты не ответил на мой вопрос. - Нравится ли мне видеть, как умирают люди? А я и сам не знаю. Когда я на кого-нибудь зол, то способен искромсать его на части. Ты ведь это знаешь. |
