– У меня они сейчас на выставке в синагоге Бес Шалом, вернуться через неделю.

– Интересно как то у вас это получается. – Вдруг его акцент как то изменился. – У нас католиков уважают художников и любят живопись, но никогда ни в храмах, ни в костелах не устраивают выставок, а у вас евреев живописи не признают и устраивают выставки в синагогах. Как то у вас все это так хитро придумано. Каин убил Авеля, а главный рабай хоральной синагоги носит имя Каин. «Не изображай себе подобных» – провозглашают рабаи, а в синагогах висят портреты равинов.

«Здраствуйте! Вот тебе и на! – подумал я. – Нехватало мне еще агента антисемита». Я не стал проводить с ним религиозный диспут, договорился созвониться через неделю и выпроводил за дверь. На прощание он все уговаривал меня поискать рисуночки и эскизики, может в блокнотах. Можно даже без подписи. Я напишу только историю получения эскизика и распишусь, а он сам сделает сертификат и даже заплатит мне десять долларов за любую почеркушку.

Через неделю я позвонил по телефону, указанному в визитке, но приятный женский голос оператора сообщил мне, что этот номер отключен. «Может это и к лучшему», – подумал я. Последний антисемитский выпад меня весьма озадачил. Откровенная ложь и фокусы с языком тоже мало радовали.

БЕСПАСПОРТНЫЕ БРОДЯГИ

Вообще откровенный антисемитизм в Америке мы чувствовали меньше, чем в Советском Союзе. Нельзя сказать, что антисеметизма в Америке совсем нет – это такая заразная болезнь, которая расползлась по всему белому свету. Однако в США нет процентной нормы для евреев поступающих в институт, пятая графа не влияет при поступлении на работу, да и вообще в анкете нет графы «национальность». В анкетах есть только графа «race» (раса). И любой европеец с белой кожей ставит птичку над словом «white». В Киеве я сталкивался с антисемитизмом со школьных лет. Но как раз в нашей школе этого было меньше, чем на государственном уровне и в уличных стычках. Поэтому меня несколько удивил разговор с нашей очаровательной Зопой после окончания третьей четверти.

Была ранняя весна. Мы все мчались после уроков домой. Предстояли хоть и короткие, но многообещающие весенние каникулы. Она остановила меня в коридоре, преградив путь к отступлению своей мощной фигурой. Она вообще ко мне цеплялась в последнее время, так что я не ожидал от нашей беседы ничего хорошего.

– Стой, не спеши. Я хочу поговорить с тобой. В последнее время у тебя резко снизилась успеваемость и ухудшилась дисциплина. Говорят, что ты еще рисуешь какие то пасквили на преподавателей. Я хотела поговорить с твоим отцом, но теперь я понимаю, что ему не до этого. Яблоко от яблони далеко не падает. Его антипатриотическая деятельность стала известна. Я знаю, что он был одним из организаторов космополитического движения. Так что я тебе не советую повторять его ошибки. Прекрати это зубоскальство, это никому не нужное рисование мерзких карикатур. Сделай, пожалуйста, выводы, иначе выводы сделаем мы сами.

Зопа меня достала. Я понял, что ее нежное отношение ко мне может принять катастрофические размеры. Нужно смываться из моей родимой школы. Слава Б гу, мужских школ поблизости от нашего дома было достаточно.

Конечно, жалко было бросать приятелей, расставаться с любвеобильным Петюней, пьяненьким Фарадеем, фанатичным Дон Кихотом, нашим физруком Левой, который называл нас сосисками, даже с простодушной Анной Соломоновной, покидать родные стены и классы, в которых мы еще совсем малыми пацанами топили буржуйки в сорок пятом и сидели на подоконниках, так как не было парт. Единственное, что меня не волновало, это расставание с Зопой, несмотря на ее высокую идейность и преданную партийность.