На днях мне позвонили и предложили устроить персональную выставку в этом магазине. Беседовала с нами некая миссис Бани – менеджер по пиару. Разговор был необычным. Я привык, что в Америке договариваются насчет выставок долго и нудно не менее чем за три месяца, смотрят слайды работ, отбирают. Не любят, чтобы было слишком грустно: «Что вы все Бабий Яр да Холокост, а повеселее у вас ничего нет? Нет, конечно, я все понимаю. Я, между прочим, тоже еврей, но у нас народ, знаете, любит чтобы было повеселее. А что тут unusual? У нас народ любит unusual (необычное)». Потом заключают договор, в котором оговаривается insurance картин (страховка), даты выставки и встречи с благодарными посетителями, которым в свою очередь нужно обьяснять, что тут unusual, и сколько эта картина будет стоить через десять лет. В нем же указывается, в каком помещении и на какой стене будет висеть картина, и даже процент стоимости (притом немалый – галереи дерут 50 % и более) от продажи картин, идущий хозяину галереи. И когда бумага подписана, можно неспеша заниматься окантовкой картин.

В данном случае разговор принял совсем другой оборот.

– How’re yоu doing, Mr. Shteynberg? Это миссис Бани из «Forward». Вы знаете bookstore «Forward»? Конечно, конечно. Кто его не знает? Считайте, что вам очень повезло. Мне порекомендовали устроить вашу выставку в нашем магазине. Сколько картин вы можете предложить?

– Все зависит от вашего помещения. Могу и 10, могу и 60.

– Не разгоняйтесь. Помещений мы вам не дадим, – они для книг, мы вам дадим стены. Я думаю, что двадцать картин будет достаточно. Сегодня пятница. Если вы завтра привезете картины и развесите, я думаю, что в воскресенье мы устроим вернисаж.

– Так быстро? А как же договор?

– Все на месте. Только приезжайте в восемь сорок p. m. (то есть вечера).

– Почему так поздно?

– Мы же хоть и самый большой, но магазин, и мы не можем сворачивать торговлю из за вашей выставки. В девять мы закрываемся, и вы можете развешивать картины, сколько вам будет угодно. Берите с собой инструменты, так как помощников для вас у меня нет.

Мы с супругой кое как загрузили двадцать картин в наш Buick Cеntury, прихватили молотки, гвозди, отвертки, шурупы, стандартные крючки, витую проволоку (в американских галереях не разрешают подвешивать картины на веревках) и отправились в это ночное путешествие по 95 й дороге.

Сейчас мы уже покинули highway и направлялись к центру. Мы остановились возле скверика, чтобы проверить, что с картинами все в порядке, что все стекла на них уцелели после тряски на выезде к highway. В скверике царило оживление. В это время подъехало несколько VEN ов из ресторанов. После закрытия таких заведений, как правило, оставшиеся блюда не выбрасывают, а привозят к этому месту и раздают homelesses (бездомным). Не каждый день им приходится вкушать изысканные блюда итальянской, китайской и французской кухни. Они даже не то что не слышали таких названий, но и выговорить их бы не смогли: всякие стью стейк, карбонат по фламандски, турнедо, брандеда, спаржа а ля фонтенель, фрикасе, или же из азиатских меню: дим сам, чой сум, креветки кунь по, сукияки и, конечно же, суши.

Поэтому homelesses оттащили в сторону свои тележки с вонючим скарбом и чинно выстроились в очередь как организованные граждане. Каждому вручались блюда на бумажных тарелках и бутылки содовой. Они располагались тут же на низком парапете ограждающем скверик. Некоторые из них уже доставали спиртное, тщательно завернутое в бумажные кульки. Закон нужно уважать – носить в открытую бутылки со спиртным, а тем более пить из них на улице, запрещено.