К бунгало на студийной площадке Таун подкатывал на красном «Мерседесе», неизменно в одном и том же наряде — джинсах и гавайской рубашке за 175 долларов. Во время ходьбы его локоны развевались как у ветхозаветного старца. По офису он дефилировал исключительно в розовом полотенце, обёрнутом вокруг пояса. Из-за угрозы актёров начать забастовку, он в рекордные для себя сроки закончил сценарий. Откладывать работу над фильмом было нельзя — соискатели олимпийских наград вот-вот должны были отправляться в Москву. Николсон отклонил предложение поучаствовать в картине и Таун заменил его Скоттом Тленном. На одну из главных женских ролей он пригласил Мари Хемингуэй, на другую — легкоатлетку Патрицию Доннелли.

Ещё на подготовительном этапе группа поняла, что Таун взялся не за своё дело. «Он по-настоящему закопался. Приходилось быть и режиссёром, и продюсером, и сценаристом, постоянно иметь дело с массой людей, принимать решения каждую минуту», — вспоминает его ассистент Патти Джеймс. «Он не умел принимать решения, а это очень выводит», — отмечает Майкл Чэпмен, главный оператор, отснявший большую часть картины. Таун жаловался, что, пытаясь получить ответ на свой вопрос, люди не давали ему прохода, сопровождали даже в туалет, донимая расспросами через дверь кабинки, где он надеялся отсидеться. «Когда становилось совсем туго, — добавляет Джеймс, — он звонил Уоррену».

К производству «Личного рекорда» приступили в начале лета 1979 года. Но уже через несколько недель стало ясно, что группа отстаёт от графика. Тут подоспела и забастовка актёров. А Таун, между тем, завёл роман с Патрицией Доннелли. Теперь, когда съёмки приостановились, а съёмочная группа возвращалась в Лос-Анджелес, до Тауна дошло, что Джулия может узнать о его связи с актрисой. Жена только начала приходить в себя после гистерэктомии, когда Таун признался ей в измене. Со слезами на глазах он взмолился: «Прости, я такого наделал, такого! Прости, я не нарочно». Он клялся, что произошедшее не более чем мимолётное помутнение рассудка, но Пейн решительно настаивала на разводе. По её словам, пытаясь вразумить жену, Таун твердил: «Ты уже в возрасте, кто на тебя позарится! Останешься на улице и Скип возненавидит свою мамочку, уж я-то позабочусь!».

На пляжной вечеринке, которую каждый год по случаю Дня труда устраивали Майкл Айзнер и Нейл Даймонд, Таун увиделся с Дэвидом Геффеном. Порвав с «Уорнер», Геффен позиционировал себя как независимого деятеля и в настоящий момент занимался продажей своей музыкальной компании гиганту «Эм-Си-Эй» . Режиссёр просил помощи. Случилось так, что Геффен посещал того же психиатра, что и Таун с Битти. Доктор Мартин Гротьян посоветовал Геффену не связываться с Тауном, потому что тот — «чокнутый», но добавил, что чокнутых сейчас много и Геффен — не исключение. Кроме того, Таун — старинный друг. Подумав, Геффен согласился оплатить стоимость повторного запуска картины из своих средств, пока его приятель Диллер из «Парамаунт» не возьмёт производство в свои руки.

Оба, и Таун, и Геффен, скоро пожалели об этой встрече. По одной из версий, неприятности начались сразу, как Геффен попытался получить долю в двух будущих сценариях Тауна в обмен на свои деньги, вложенные в возобновление производства «Личного рекорда». Объяснял он это тем, что рисковал личными средствами. Но тут, якобы, Тауну позвонил Диллер и заявил: «Позволь мне быть откровенным: Дэвид Геффен ничем не рискует, я забираю твою картину». Считалось, что Таун понятия не имел об участии в затее Диллера и решил, что Геффен пытался его надуть. Вот что по этому поводу говорит Геффен: «Наглая ложь! По соглашению я временно вкладывал деньги — на период забастовки — и получал за это долю в его следующем фильме «Текила Санрайз».