Как бы там ни было, съёмки возобновились. Площадка напоминала слёт кокаинистов. Художник по костюмам прозвала режиссёра Нюхнул-Написал. Рассказывает монтажёр Бад Смит: «Если ты с Робертом на короткой ноге, значит, наркотиков — море. Обычно часа в четыре утра они ругались с Патрицией, в коридоре шум, крик, гам. Наутро она — никакая. Отснятый материал его мало интересовал, потому что основное время уходило на девочек. Он был плейбоем, любил женщин, дружил с алкоголем и обожал наркотики. Такова, по его мнению, полноценная жизнь».

Однажды Таун задумал переехать из одного «люкса» отеля в другой. За переселение отвечала Патти Джеймс. «В одном из ящиков комода под стопкой кашемировых свитеров оказался полиэтиленовый пакет. Явно в нём находился кокаин, — вспоминает ассистент режиссёра. — На новом месте я положила его на то же место и отлучилась по делам. Когда он сообразил, что я могу найти кокаин, в погоню за мной отправил половину группы. На парковке меня догнали и сообщили: «Мисс Джеймс, вы не можете уехать, господин Таун хочет вас видеть». Твердя про себя, «Какого чёрта!», я поднялась в номер и сказала: «Что за дела! Ваш грёбаный кокаин там, где вы его оставили, только переехал в другой номер!». Больше не говоря ни слова, я развернулась и вышла. Так впервые в жизни я увидела кокаин».

Между тем, результаты работы не радовали Геффена: «Происходили невероятные вещи. Например, в сцене, где Доннелли и Хемингуэй состязаются в армрестлинге, он заставил их сниматься голыми ниже пояса. Подобное ничем оправдать было нельзя». Добавляет Смит: «Боб часто уходил с площадки в офис, где у него была устроена парилка, и просиживал там целыми днями, вдыхая с девчонками кокаин. А вся группа наготове ждала, когда объявится режиссёр. В монтажной он, по-моему, бывал меньше времени, чем выгуливал собаку». (Таун отрицает факт употребления кокаина.)

«Как-то на площадке разразилась буря, — вспоминает Чэпмен, — пришёл Геффен. Как было на самом деле, не знаю, нам о случившемся известно лишь со слов Роберта. Мол, Геффен — сущий дьявол, вставший между нами и подлинным искусством. Но по мере того, как ситуация всё больше походила на обстановку в сумасшедшем доме, мы начали подумывать, а нет ли в его недовольстве резона?».

«Больше всего меня бесило то, как беспардонно Таун расправлялся с бюджетом, — продолжает Геффен. — Я позвонил в управление безопасности компании и распорядился к утру везде выставить охрану, чтобы он вдруг не смылся вместе с негативом. На трейлер, в котором он проводил монтаж, навесили замок, звукозапись и негатив отобрали, а самого вышвырнули с территории студии». Геффен не знал, что плёнку без его ведома отправили на контратинирование. Дождавшись её возвращения из лаборатории, Таун упросил Смита спрятать материал в офисе Фридкина, а сам исчез из города, чтобы никто не донимал его расспросами о местонахождении копии. Смит тоже покинул город и отправился в Колорадо. А Таун выставил Геффену и компании «Уорнер бразерс» 110-миллионнный иск.

Проживая теперь в отеле «Уэствуд Марки» в Лос-Анджелесе, Таун постоянно нуждался в наличных средствах. В 1980 году Битти дал ему взаймы 100 тысяч долларов, положив начало целой серии займов, которые выражались пяти и шестизначными суммами. Аналогичные займы он получал от своих агентов, а у компании «Уорнер бразерс» позаимствовал 250 тысяч долларов. В этот период Таун и Пейн ввязались в жестокое сражение за право опеки над дочкой, выдвигая друг против друга обвинения в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей и злоупотреблениях при расходовании семейного бюджета. «Роберт стал очень агрессивным, — вспоминает Пейн. — Однажды он пришёл и попросил о разговоре наедине.