|
В самом конце 70-х, благодаря успеху картины «Американский жиголо», Шрэдер был на коне. Кокаин и пилюли поглощались в немереном количестве. «Что может быть лучше, когда для кайфа достаточно полграмма на весь уик-энд, — вспоминает Шрэдер. — Но по мере того, как я переходил к грамму в день, становилось не до веселья. За ночь работы выходила всего страница — полторы текста, начались проблемы с координацией — никак не мог попасть ключом в замочную скважину. Постепенно я становился похож на параноика, не мог сконцентрироваться, стал вести ночной образ жизни, личности, крутившиеся вокруг меня, становились всё грязней и отвратительней, пока привычным окружением не стали вооружённые наркодилеры и сутенёры. Когда тебе за сорок, хочешь не хочешь, а подсядешь на наркотики, потому что всё труднее выдерживать нагрузки».
Соглашаясь на постановку «Людей-кошек», Тэнен рассчитывал подзаработать на участии в фильме Настасьи Кински, а Шрэдер радовался, что получил крупный студийный проект с массой спецэффектов. Правда, предоставил он Тэнену гораздо больше того, что обещал: вышла чувственная лирическая ода с инцестом и смертями. Подобное выдумать мог только Шрэдер. «В киногруппе наркотики принимали все, кроме Настасьи, — продолжает Пол. — Меня они чертовски бодрили. Как-то я баловался кокаином в своём трейлере и махнул на работу. Вскоре зашёл помощник режиссёра и мы закайфовали вместе. Потом поднялся второй помощник, надеясь вывести нас наружу, но оставил это занятие и присоединился к процессу. Наконец, вокруг трейлера собрались все помощники по производству, кто-то сказал: «Ну, хоть кто-нибудь будет здесь за режиссёра?». Параллельно у Шрэдера развивался бурный роман с примой картины. После появления Кински в «Тэсс» Романа Поланского ей прочили лавры Ингрид Бергман. Начисто лишённая груди, с мальчишеской внешностью, чувственным лицом и пухлыми губами, она, как никто другой, подходила критериям неогомосексуального периода в жизни Шрэдера. Он сделал ей предложение, хотя перед этим предложил жениться и завести детей своей давней приятельнице Мишель Раппапорт (они прожили вместе 7 лет). «В общем, вариантов на женитьбу и медовый месяц у меня было два, — вспоминает Шрэдер. — Готов был согласиться на любую и потому сказал секретарше: «Тянуть больше не могу, кто первый скажет «да», на той и женюсь». В двух экземплярах у Шрэдера были не только невесты, но и психиатры. Вспоминает Бад Смит, которого режиссёр пригласил в картину, потому что любил фильм «Волшебник»: «Сначала он звонил одному и рассказывал о своих проблемах, а потом другому, чтобы проверить, соврал ему первый или сказал правду». Под занавес съёмок Кински прервала общение с режиссёром. Шрэдер был вне себя от ярости. Они даже перестали разговаривать, а однажды дело дошло до того, что он руководил её действиями на площадке из лимузина через посредника. Рассказывает Милиус: «Как закончили работу, она исчезла. Он погнался за ней в Париж, где и застукал с каким-то жеребцом. Там она ему и заявила: «Знаешь, Пол, я всегда трахаюсь со своими режиссёрами, но вот с тобой это было тяжело». В период монтажа в «Чёрной башне» объявилась Кински, она явно была не в себе. Секретарь сообщила Тэнену: «Настасья Кински настаивает на встрече, она плачет». Кински вошла в кабинет вся в слезах. — Пожалуйста, садитесь, — предложил Тэнен, указывая на стул. — Что стряслось? — Он снял меня здесь. — Простите, не понимаю. — Он снял меня здесь. — Кто-то стрелял в вас? — Нет же, нет — он меня здесь снял! — Хорошо, давайте по порядку. Кто в вас стрелял? — Пол. — Значит, Пол в вас стрелял? — Да нет же, он снял меня здесь! — вскричала актриса, нервно указывая куда-то вниз. |
