– Просить у короля? – Она нахмурилась.

– Ты хотела просить его позволить тебе выйти за меня замуж, – сказал он, – потому что ты любила меня больше всех на свете. Больше, чем папу или Джорджа, и чуть больше, чем Эшли. Ты помнишь это?

Она взглянула на него с недоверием, а потом искренне рассмеялась.

– Нет! Я правда это говорила?

– Тебе было пять лет, – сказал он, – но ты собирала просить его, как только подрастешь. Я не оправдал твои ожиданий, я подвел тебя, Дор.

– Тем, что не взял меня к королю? – Ее взгляд стал печальным.

– Тем, что в прошлом году я повел себя не совсем мудро и безжалостно – в этом деле с Фроули.

– Ах это. – Она покраснела. – Ты оказался абсолютно прав, Люк. Я была бы с ним несчастна. Мне кажется, я намекнула на свои планы Анне в «Рэнела-Гарденс» в надежде, что кто-нибудь остановит меня. Хотя я в этом сама себе не признавалась.

– Я должен был крепко-крепко тебя обнять и никуда не отпускать, пока бы не получил обещания, что чувства моей любимой сестры не будут отданы этому чертову искателю состояния.

– Я твоя единственная сестра, – напомнила она.

– Именно, – согласился он, – сестра, которой у меня слишком долго не было. Никогда больше не поступай так, Дор, или я убью этого человека, кто бы он ни был. Я благословлю тебя, за кого бы ты ни решила выйти замуж – разумеется, в разумных пределах, – при условии, что он будет любить тебя больше пяти тысяч фунтов, или пятидесяти тысяч, или пятисот.

– В разумных пределах? – Она остановилась и с улыбкой взглянула на него.

– Я не должен был этого добавлять, – сказал он извиняющимся тоном, – прости меня. Груз ответственности иногда слишком тяжел для моих плеч. Я беспокоюсь за тебя. Но я доверяю тебе и верю в тебя, Дор, тебе уже двадцать лет, и ты стала намного мудрее, чем год назад. Я верю, что ты сделаешь выбор, который принесет тебе долгое счастье на всю жизнь.

– Как это сделал ты, выбрав Анну? – спросила она. Вопрос застал его врасплох.

– Как это сделал я, – ответил он и только тогда понял, что хотя бы частично это было правдой. Но – на всю жизнь? Он вспомнил отчаяние, которое он ощутил в своей жене этой ночью.

Дорис обняла его за шею и поцеловала, сначала в одну щеку, затем в другую, и наконец прямо в губы. Когда она отстранилась, у нее на глазах стояли слезы.

– Как я теперь сожалею, – сказала она, – что я вынудила тебя говорить первым. Весь год я хотела рассказать тебе, как мне стыдно за мое детское поведение и как я рада, что ты вызволил меня из положения, которое стало бы вскоре невыносимым.

Он улыбнулся ей.

– Ты делаешь это слишком редко, – заметила она. – Когда ты улыбаешься, ты становишься именно тем братом, которого я помню. Да, теперь я верю, что ты действительно: мой брат.

Он засмеялся, а она снова взяла его под руку и повела в глубину сада по тропинке, ведущей прочь от дома.

– Я очень рада, – сказала она, – что ты не женился на Генриетте, Люк. Жаль, что Джордж на ней женился.

Он весь сжался.

– У Джорджа не было выбора – и, если он был несча тен, он это вполне заслужил.

– Брось, – сказала она, – ты ведь сам не веришь в это Люк.

– Я не хочу обсуждать этот предмет.

– Что за чепуха! – воскликнула она. – Не думаешь же ты, что Джордж взял Генриетту силой?

У него не было ни малейшего желания с кем-либо говорить об этом, и меньше всего – с сестрой. Где-то в глубине души все еще была затянувшаяся, но глубокая и болезненная рана, которая очень легко могла вновь открыться и начать кровоточить.