Встаю и отхожу в комнатушку. На кожаном кресле сложена новая одежда. Со вздохом начинаю облачаться в «белого воротничка». Мне бы лучше маскхалат с «разгрузкой» под всякую мелочь. Привык уже в Афгане к боевой экипировке. Но, раз стал князем, теперь часто придется наряжаться в клерка и не Когтями, а разговорами решать вопросы.

Застегнув манжеты на серебряные запонки, залипаю в телефон. Замечаю несколько пропущенных от незнакомого номера. Перезваниваю, вдруг что важное.

— Бес, наконец, ты вернулся, — пищит в мобильнике смутно знакомый голос. — Сотни раз пыталась до тебя дозвониться. А у тебя телефон был выключен. Ты куда пропал, когда так мне нужен?

— Кто это?

— Не узнал? — обижается девчулька. — Лисичка же.

— Э-м-м…это позывной что ли? — никого не могу вспомнить из армейских с таким прозвищем.

— Да какой еще позывной! Лисицына Екатерина! Из лицея!

Молчу. В голове пусто, но не хочу опять обижать девушку, забавная она. Пищит что-то, смешно возмущается. Наверное, милашка.

— Да блин. Не вспомнил что ли? — дуется она. — Да как так! Мы столько с тобой вместе прошли, — и уже тише добавляет: — С Женей я встречаюсь.

— А! Оранжевый шарфик, — тут же перед глазами вырисовывается образ рыженького ангелочка, которая часто проказничала, превращаясь в неуклюжего демоненка. — Как у вас дела с Женей? Ты, вроде, замуж за него собиралась.

— Значит, ты меня воспринимаешь только в связке с Женей? — тут же выставляют мне смешную претензию, вызывая улыбку. — А одна, как самостоятельная личность, не существую? Ничто нас не связывает, так?

Ну, по-честному, так. Но, чтобы совсем не разобидеть малышку, говорю:

— Почему же? Как поживаешь, Лисичка? Учишься хорошо?

— Какое еще «учишься», Бес! Женя уже две недели, как пропал, а ты о чем меня спрашиваешь? Подкатываешь к девушке друга? Мерзавец!

— Аксюк пропал? — выхватываю самое главное из писка в телефоне. — Как? Когда?

— Две недели назад, — тараторит Лисичка. — Он побежал спасать брата, когда тот штурмовал «Идиому», и не вернулся.

Я вспоминаю. Сербина что-то такое рассказывала. Мол, цесаревич, подозревая американцев в связи с иномирянами, решил проверить «Идиому» и подослал дворянских боевиков, но Редрик практически без потерь смог отбиться. На этом всё затихло. Я еще хотел разобраться с Владимиром сразу по возвращению в Москву, но София купила слишком сексуальное белье, коварная диверсантка. На три дня я застрял в спальне. А потом Деймон решил убрать Аллу, и завертелось.

Так это Аксюки штурмовали Сербину? И сам Женя полез в пекло? Вот дурак. Он даже не Воин. Кто надоумил его погеройствовать?

Смотрю на себя в зеркало, поправляю завернувшийся воротник сорочки.

— Я разберусь, Лисичка, — пытаюсь успокоить девушку своего… приятеля, наверное. Друзьями нас с Аксюком назвать никак нельзя, слишком он ревнивый придурок, причем ревнует чужую девушку — мою Аллу. — Сегодня же поеду в «Идиому». Если Женя жив и в плену, он вернется к тебе.

— Главное, сам не погибни, — неожиданно пищит девушка. — Этого я точно не переживу.

— Надо же, — чешу я подбородок в замешательстве. — Но не волнуйся. Со мной ничего не случится. «Идиома» не нападет на меня.

— Спасибо, Бес, — она делает паузу. — А в целом как у тебя дела? Твои девушки тоже пропали из лицея.