Стикс распахнул ворот своей шелковой рубашки, открыв верхнюю часть грудной клетки и необычную татуировку в виде дракона, которая сверкала при свете свечей.

Не колеблясь, он полоснул ножом по гладкой коже вдоль грудной клетки. На этот раз пленница тихо вскрикнула, в ужасе прижав ладонь к губам.

— Господи! Ты настоящий псих! — выдохнула она.

— Смотри! — приказал он. Его бронзовая кожа быстро срослась, не оставляя никакого следа, кроме редких капелек крови.

Он еще не успел поднять голову, когда почувствовал, что пленница начала двигаться, и не успел он угадать ее намерения, как она осторожно прижала пальцы к его груди.

Его тело напряглось от резкой вспышки неожиданного чувства. Пленница едва коснулась его, но жар ее кожи, казалось, обжег его клеймом желания.

Ему захотелось схватить эту руку и провести ею по своему телу. Сократить то небольшое расстояние, которое их разделяет, и обхватить ее так крепко, чтобы она не смогла вырваться.

Он не понимал, откуда взялось это странное влечение, но начал опасаться, что от него не так-то просто будет избавиться.

Проклятие всем богам!

— Потрясающе, — пробормотала она.

Огромным усилием воли заставив себя не шевелиться, он пытался не дать своим мыслям разлететься в полном беспорядке.

— Я — вампир. Настоящий вампир. Не один из поддельных актеришек, которые толкутся в барах для готов и собираются на ежегодные конвенты.

Казалось, она его не слушает: ее пальцы продолжали терзать его грудь.

— У тебя все зажило.

— Да.

Она подняла голову, устремив на него встревоженные зеленые глаза.

— И ты можешь это делать потому, что ты вампир?

— Многие демоны обладают способностью заживлять все раны, кроме самых опасных.

— А для этого обязательно быть демоном?

Он нахмурился:

— Ты мне веришь?

Она облизнула губы, вызвав у Стикса острое желание застонать.

— Я верю, что ты — нечто… сверхъестественное. Это — политически корректный термин?

Политически корректный? Стикс тряхнул головой. Более странного существа, чем эта женщина, он еще никогда не встречал.

— Я предпочитаю «вампир» или в крайнем случае «демон». — Он посмотрел на нее с подозрением. — Ты… восприняла это лучше, чем я ожидал.

Ее ресницы опустились, пряча выразительные зеленые глаза.

— Ну… я сама никогда не была полностью нормальной.

— Не была нормальной? Что это значит? — спросил он.

— Я… да ничего.

— Говори! — Она упрямо молчала, и он протянул руку и взял ее за подбородок. Он намеревался держаться сурово. Она здесь для того, чтобы отвечать на его вопросы. К несчастью, ее кожа оказалась гладкой, словно теплый шелк, и он не смог справиться с желанием податься ближе и ощутить ее цветочный аромат. — Скажи мне, мой ангел.

— Ладно. — Она вздохнула и подняла глаза. — Проще показать. Дайте мне нож.

Он поднял брови. Неужели она решила, что он настолько увлечен ее хрупкой красотой, что позволит зарезать себя?

Конечно, он немного растерян. Растерян так, как не терялся уже много десятилетий. Но не настолько, чтобы возмечтать о смерти.

— Ты меня убить не сможешь, — предупредил он.

— А я и не собираюсь. — Она склонила голову к плечу. — Наверное, для этого нужно другое?

— Другое?

— Ну, вы знаете: солнечный свет или деревянный кол в сердце.

— Или отсечение головы.