5

Мак-Говерн, уже расположившись в своем любимом кресле на веранде, внимательно разглядывал что-то на улице и поэтому обернулся не сразу, когда подошел сосед. Проследив за взглядом Билла, Ральф увидел голубой автофургон, припаркованный у обочины чуть дальше по Гаррис-авеню. На задних дверцах машины большими белыми буквами было выведено:

«МЕДИЦИНСКАЯ СЛУЖБА ДЕРРИ».

— Привет, Билл, — бросил Ральф, опускаясь в свое кресло. Их разделяло кресло-качалка, в которое всегда усаживалась Луиза, часто коротавшая с ними вечера. Дул легкий вечерний ветерок, особенно приятный после полуденного зноя, и кресло лениво покачивалось на полозьях.

— Привет, — буркнул Мак-Говерн, мельком взглянув на Ральфа и не желая, видимо, отрываться от своих наблюдений, но спустя секунду снова повернулся к нему. — Эй, приятель, пора пристегивать мешки под глазами, не то вскоре ты начнешь наступать на них. — Ральф подумал было, что это очередная bon mots <Острота, шутка (франц.)>, которыми Билл снискал себе популярность среди обитателей Гаррис-авеню, но в глазах Мак-Говерна сквозила явная озабоченность.

— Сегодня выдался хлопотливый денек, — вздохнул Ральф. Он передал Биллу свой разговор с Элен, опуская те подробности, которыми, по его мнению, Элен не хотелось бы делиться с Мак-Говерном. Билл никогда не входил в число людей, пользующихся ее расположением.

— Рад, что с ней все хорошо. — Мак-Говерн немного помолчал. — Знаешь, вот что я скажу тебе, Ральф. Сегодня ты произвел на меня неизгладимое впечатление, шествуя по улице наподобие Гэри Купера в «Высокой луне».

Возможно, это и было сродни безумию, но как величественно! Я даже немного испугался за тебя.

Второй раз за последние четверть часа Ральфа едва не провозгласили героем. И от этого ему стало не по себе.

— Я был слишком зол на Эда, чтобы понимать всю нелепость своего поведения. А где был ты, Билл? Я звонил тебе.

— Решил прогуляться, — ответил Мак-Говерн. — Захотелось немного развеяться. У меня болела голова и ныло в желудке, с тех пор как Лейдекер и тот второй парень увезли Эда.

Ральф Кивнул:

— У меня тоже.

— Неужели? — В голосе Билла прозвучало удивление, смешанное с некоторой долей скептицизма.

— Правда, — слабо улыбаясь, ответил Ральф.

— Ну так вот, на площадке для пикников, там, где собираются эти старые задницы в жаркие дни, оказался Фэй Чепин, и он соблазнил меня сыграть партию в шахматы. Это еще тот тип, Ральф. Он считает себя инкарнацией Рея Лопеса, но в шахматы играет, как несмышленый сосунок… К тому же ни на секунду не умолкает.

— Однако он вполне нормальный, — спокойно возразил Ральф. Мак-Говерн, казалось, не услышал его.

— Там еще был этот ужасный Дорренс Марстеллар, — продолжал Билл. — Если мы старики, то он просто ископаемое. Дор стоял у осаждения между площадкой для пикников и взлетным полем и наблюдал, зажав в руках томик стихов, как садятся и взлетают самолеты. Как ты думаешь, он действительно читает эти книжонки или держит их только для вида?

— Отличный вопрос. — Не ответив прямо, Ральф размышлял над словом, оброненным Мак-Говерном для описания Дорренса, — ужасный <В оригинале: creepy — вызывающий мурашки, бросающий в дрожь (англ.).>. Сам он не использовал таких слов, но, вне всякого сомнения, старина Дор большой оригинал. Он не был маразматиком (по крайней мере, Ральф так не считал); скорее всего, то немногое, что он говорил, смахивало на продукт ума, мозги в котором несколько съехали набекрень.