— Вы удивлены, молодой человек? Учитесь не удивляться ничему… Да, да, посмотрите хорошенько на меня: я действительно капитан Бан-Тай из третьей роты четырнадцатой линии, в настоящее время на пенсии. Когда-то я был студентом медицинского факультета в Париже и жил в доме номер семнадцать по улице Серпанте. Там я немало денег оставил в таверне «Пантеон»… Вы уже начинаете мне верить?

— Да, конечно, вы ведь почти мой соотечественник! Но какую же роль вы играли в суде? Зачем заставили меня предстать перед трибуналом?

— По-моему, вы ненаблюдательны. Вы забыли, что, во-первых, я вмешался в тот момент, когда вашего слугу Буль-де-Сона чуть было не разорвала толпа, во-вторых, я был не один, а с маленьким злобным лейтенантом, который, без сомнения, первым проломил бы вам голову без суда и следствия. Я вынужден был отправиться за вами в казематы, но, если бы я хоть одним жестом, одним неосторожным словом выдал бы свое расположение к вам, толпа мгновенно переломала бы вам кости.

— Вы старались выиграть время? И благодаря суровому виду вам это удалось…

— Да, правильно… Еще хочу заметить, что я абсолютно не знал, почему и за что вас задержали… И должен признаться, когда мне стало известно, что дело связано со шпионажем, у меня возникло большое желание оставить вас.

— Абсурдное обвинение, ложное по всем пунктам.

— Как я должен был об этом догадаться? Мне необходимо было сначала услышать все «за» и «против», прежде чем сделать вывод.

— Согласен. И все же вы защищали нас в суде.

— Оказалось непросто, поверьте, чтобы вас и юношу не передали тотчас команде, назначенной для расстрела. К счастью, мне удалось их немного напугать той ответственностью, которую они берут на себя, убив двух французов, и убедить их не приводить приговор в исполнение, пока он не будет подписан главнокомандующим.

— Вы здорово придумали! К тому же мы выиграли целые сутки!

— Чем вы и воспользовались, признайтесь!

— Мы бежали…

— Убив двух солдат и одного младшего офицера… Вы склонили к дезертирству начальника тюрьмы и вдобавок увели его с собой. Что и говорить, неплохо поработали!

— Да уж, мне тоже кажется, неплохо…

— Конечно! Знали бы вы, что сделал в это время капитан Бан-Тай-Сан, старый парижский студент? Я пошел к главнокомандующему, изложил ему суть дела, и он согласился лично вас допросить. Генерал — человек очень умный, вы были бы освобождены. Тогда как, если вас задержат сейчас, никто не сможет вас спасти, ваше дело — труба…

— Черт! Значит, не надо попадаться! Но ведь в Мукдене никто, кроме вас, меня не знает, значит…

— Значит что?

— Раз вы вытащили меня однажды, не продадите и во второй раз, и мы откроем счет.

Капитан весело рассмеялся.

— Уж не считаете ли вы, что я проведу остаток дней, спасая вашу жизнь… Что, мне больше делать нечего?

По мере того как французская речь японца, некогда говорившего весьма бегло на Бульмише, набирала силу, лицо становилось все добрее.

— Подождите, надо кое-что уточнить, — произнес он и исчез в другой комнате.

Затем появился, неся бутылку и два бокала.

— Это старое бургундское, настоящее, вы сможете оценить.

Капитан наполнил бокалы.

— Попробуйте, — произнес японец, — надеюсь, оно развяжет ваш язык. Я хочу, чтобы вы ответили мне, наконец, на один вопрос: «Что же вы здесь забыли?»

— Честное слово! — воскликнул Редон, чокаясь с хозяином дома. — Вы мне нравитесь, вы производите впечатление отважного и честного человека, и я все расскажу.