— Это поправимо. У меня в конюшне стоит парочка, мы их заберем, а потом я возьму деньги, и мы купим еще.

— Должен вам заметить, что я очень-очень богат. — Редон улыбнулся. — Мой доход составляет несколько миллионов франков, поэтому оплачивать покупку буду я. У меня с собой две или три сотни золотых ливров. Слава Богу, их не отобрали, и мой кошелек остался в целости и сохранности. Добавьте к этому три миллиона ливров в банкнотах и не останавливайтесь ни перед какими тратами.

— Бог мой! — только и выдохнул Бан-Тай. — Да я просто мальчишка по сравнению с вами. У меня всего три или четыре сотни франков, но и их я с большим удовольствием отдам на благо экспедиции.

— А раз денежный вопрос не стоит перед нами, давайте пойдем в город и приобретем все необходимое.

Мужчины спустились в конюшню, находившуюся за домом, и отвязали двух крепких крупных скакунов местной породы.

Теперь вперед!

Благодаря Бан-Таю, вновь надевшему каскетку с золотыми галунами, друзья благополучно миновали городские ворота и выехали из города.

Редон мысленно благодарил судьбу за подобное везение. Даже в приключенческих романах не встречался он с такими перипетиями. Надо же было ему встретиться с японцем, который бывал в Париже и с состраданием и симпатией относится к французам, понимая европейский характер и образ жизни. Журналист умел разбираться в людях, поэтому сразу оценил поступок Бан-Тая, которого сначала принял за врага, но затем признал в нем верного и преданного друга.

Вскоре расстояние, отделявшее Мукден от леса, было успешно преодолено. Когда всадники доехали до цели, уже занималась заря.

Редон свистнул. Будь-де-Сон, хорошо знавший особый сигнал хозяина, тотчас появился из кустов.

— Патрон! У нас новое несчастье, — грустно произнес он.

— Что еще такое? Что случилось?

— Отец Янки умирает…

Репортер не смог сдержать возглас отчаянья. Но почему? Что за проклятье!

Он спрыгнул с коня одновременно с Бан-Таем, и, ведя скакунов под уздцы, они оба пошли в лес вслед за юношей.

Неподалеку на поляне на подстилке из листьев лежал смертельно бледный Туанг-Ки. Пьеко стоял рядом на коленях и плакал. Однако, когда Редон приблизился к умирающему, тот, узнав его, слабо улыбнулся. Француз увидел впалые глаза на осунувшемся почерневшем лице, бескровные губы. Печать смерти лежала на челе.

— Что же все-таки случилось? — спросил он.

Несчастный тихим дрожащим голосом ответил сам:

— Я сделал глупость и за нее расплачиваюсь… Вот и все… Я хочу…

Силы оставили его. Не договорив, он откинулся назад. Черты лица исказились от боли.

— Ну вот, — снова начал Буль-де-Сон, — бедняга так переживал из-за исчезновения дочки, нашей прекрасной Розы Мукдена, что все это время чувствовал себя совершенно потерянным, от отчаянья он буквально лишился рассудка. Отец думал только об одном — бежать вслед за мерзавцем Райкаром, достать его хоть из-под земли и вырвать девочку из лап чудовища. Я пытался ему объяснить через Пьеко, что положение, в которое мы попали, очень трудное, что никто не знает, где этот негодяй прячется и куда он уволок бедную Янку. Маньчжурия большая… Какое выбрать направление? Я говорил ему, что вы отправились на разведку. Он слушал меня, кивая головой, но я видел по глазам, что он упрекает нас в бездействии. Потом нам показалось, что он немного успокоился, и мы с Пьеко отошли ненадолго, чтобы осмотреть окрестности. Когда же мы вернулись назад, старика на месте не оказалось. Куда он отправился? Бог ведает! Мы кричали, звали его, стреляли даже, рискуя привлечь к себе внимание людей, которым мы вряд ли смогли бы объяснить наше поведение.