|
Извольте принять ваши тридцать копеек и убедиться, что ничего больше не получите. - Эх, барынька, сама ж тыкала на Вознесенску улицу, а эта Богоявленска: Вознесенской-то проулок эвона где отселева. Только мерина запарили. - Вознесенская, Богоявленская - все эти глупые названия вам больше моего должны быть известны, так как вы здешний обыватель, и к тому же вы несправедливы: я вам прежде всего заявила про дом Филиппова, а вы именно подтвердили, что его знаете. Во всяком случае можете искать на мне завтра в мировом суде, а теперь прошу вас оставить меня в покое. - Вот, вот еще пять копеек! - стремительно выхватил Шатов из кармана свой пятак и подал извозчику. - Сделайте одолжение, прошу вас, не смейте этого делать! - вскипела было m-me Шатова, но извозчик тронул "мерина", а Шатов, схватив ее за руку, повлек в ворота. - Скорей, Marie, скорей... это всЈ пустяки и - как ты измокла! Тише, тут подыматься, - как жаль, что нет огня, - лестница крутая, держись крепче, крепче, ну вот и моя каморка. Извини, я без огня... Сейчас! Он поднял подсвечник, но спички еще долго не отыскивались. Госпожа Шатова стояла в ожидании посреди комнаты молча и не шевелясь. - Слава богу, наконец-то! - радостно вскричал он, осветив каморку. Марья Шатова бегло обозрела помещение. - Мне говорили, что вы скверно живете, но всЈ-таки я думала не так, - брезгливо произнесла она и направилась к кровати. - Ох устала! - присела она с бессильным видом на жесткую постель. - Пожалуста поставьте сак и сядьте сами на стул. Впрочем как хотите, вы торчите на глазах. Я у вас на время, пока приищу работу, потому что ничего здесь не знаю и денег не имею. Но если вас стесняю, сделайте одолжение, опять прошу, заявите сейчас же, как и обязаны сделать, если вы честный человек. Я всЈ-таки могу что-нибудь завтра продать и заплатить в гостинице, а уж в гостиницу извольте меня проводить сами... Ох, только я устала! Шатов весь так и затрясся. - Не нужно, Marie, не нужно гостиницу! Какая гостиница? Зачем, зачем? Он, умоляя, сложил руки. - Ну, если можно обойтись без гостиницы, то всЈ-таки необходимо разъяснить дело. Вспомните, Шатов, что мы прожили с вами брачно в Женеве две недели и несколько дней, вот уже три года как разошлись, без особенной впрочем ссоры. Но не подумайте, чтоб я воротилась что-нибудь возобновлять из прежних глупостей. Я воротилась искать работы, и если прямо в этот город, то потому что мне всЈ равно. Я не приехала в чем-нибудь раскаиваться; сделайте одолжение, не подумайте еще этой глупости. - О, Marie! Это напрасно, совсем напрасно! - неясно бормотал Шатов. - А коли так, коли вы настолько развиты, что можете и это понять, то позволю себе прибавить, что если теперь обратилась прямо к вам и пришла в вашу квартиру, то отчасти и потому, что всегда считала вас далеко не подлецом, а может быть гораздо лучше других. |
