|
- Вы так открыто на всех смотрите, - с некоторою робостью заметил он, как бы желая предупредить. - Почему ж нет? Мне еще нельзя прятаться. Рано. Не беспокойтесь. Я вот только боюсь, чтобы не наслал чорт Липутина; пронюхает и прибежит. - Петр Степанович, они ненадежны, - решительно высказал Эркель. - Липутин? - Все, Петр Степанович. - Вздор, теперь все связаны вчерашним. Ни один не изменит. Кто пойдет на явную гибель, если не потеряет рассудка? - Петр Степанович, да ведь они потеряют рассудок. Эта мысль уже видимо заходила в голову и Петру Степановичу, и потому замечание Эркеля еще более его рассердило: - Не трусите ли и вы, Эркель? Я на вас больше чем на всех их надеюсь. Я теперь увидел, чего каждый стоит. Передайте им всЈ словесно сегодня же, я вам их прямо поручаю. Обегите их с утра. Письменную мою инструкцию прочтите завтра или послезавтра, собравшись, когда они уже станут способны выслушать... но поверьте, что они завтра же будут способны, потому что ужасно струсят и станут послушны как воск... Главное, вы-то не унывайте. - Ах, Петр Степанович, лучше если б вы не уезжали! - Да ведь я только на несколько дней; я мигом назад. - Петр Степанович, - осторожно, но твердо вымолвил Эркель; - хотя бы вы и в Петербург. Разве я не понимаю, что вы делаете только необходимое для общего дела. - Я меньшего и не ждал от вас, Эркель. Если вы догадались, что я в Петербург, то могли понять, что не мог же я сказать им вчера, в тот момент, что так далеко уезжаю, чтобы не испугать. Вы видели сами, каковы они были. Но вы понимаете, что я для дела, для главного и важного дела, для общего дела, а не для того, чтоб улизнуть, как полагает какой-нибудь Липутин. - Петр Степанович, да хотя бы и за границу, ведь я пойму-с; я пойму, что вам нужно сберечь свою личность, потому что вы всЈ, а мы - ничто. Я пойму, Петр Степанович. У бедного мальчика задрожал даже голос. - Благодарю вас, Эркель... Ай, вы мне больной палец тронули (Эркель неловко пожал ему руку; больной палец был приглядно перевязан черною тафтой). - Но я вам положительно говорю еще раз, что в Петербург я только пронюхать и даже может быть всего только сутки и тотчас обратно сюда. Воротясь, я для виду поселюсь в деревне у Гаганова. Если они полагают в чем-нибудь опасность, то я первый во главе пойду разделить ее. Если же и замедлю в Петербурге, то в тот же миг дам вам знать... известным путем, а вы им. Раздался второй звонок. - А, значит, всего пять минут до отъезда. Я, знаете, не желал бы, чтобы здешняя кучка рассыпалась. Я-то не боюсь, обо мне не беспокойтесь; этих узлов общей сети у меня довольно и мне нечего особенно дорожить; но и лишний узел ничему бы не помешал. Впрочем я за вас спокоен, хотя и оставляю вас почти одного с этими уродами: не беспокойтесь, не донесут, не посмеют. |
