Изменить размер шрифта - +

Он тоже,  слышно, намерен поговорить  на суде. Вообще он  и Липутин не очень
испуганы, и это даже странно.
     Повторяю, дело это еще не кончено.  Теперь, три месяца спустя, общество
наше отдохнуло, оправилось, отгулялось, имеет собственное  мнение и до того,
что даже самого Петра Степановича иные считают чуть не за гения,  по крайней
мере  "с  гениальными  способностями".  "Организация-с!"  говорят  в  клубе,
подымая  палец  кверху.  Впрочем  всЈ  это  очень  невинно,  да  и  немногие
говорят-то. Другие, напротив, не отрицают в нем остроты способностей, но при
совершенном  незнании  действительности,  при  страшной  отвлеченности,  при
уродливом  и тупом развитии в одну сторону, с  чрезвычайным  происходящим от
того легкомыслием. Относительно нравственных его сторон все соглашаются; тут
уж никто не спорит.
     Право  не знаю, о ком бы еще упомянуть, чтобы не  забыть кого. Маврикий
Николаевич куда-то совсем уехал. Старуха Дроздова впала в детство... Впрочем
остается рассказать еще одну очень мрачную историю. Ограничусь лишь фактами.
     Варвара Петровна по приезде остановилась  в городском своем доме. Разом
хлынули  на  нее  все  накопившиеся  известия  и  потрясли  ее  ужасно.  Она
затворилась у себя одна. Был вечер; все устали и рано легли спать.
     Поутру горничная передала Дарье Павловне, с таинственным видом, письмо.
Это  письмо,  по  ее  словам,  пришло  еще вчера, но поздно,  когда  все уже
почивали, так  что она  не  посмела  разбудить.  Пришло не  по  почте,  а  в
Скворешники через неизвестного  человека к Алексею Егорычу. А Алексей Егорыч
тотчас сам и доставил, вчера  вечером, ей в руки, и тотчас  же опять уехал в
Скворешники.
     Дарья  Павловна с  биением сердца  долго  смотрела на письмо и не смела
распечатать. Она знала от кого: писал Николай  Ставрогин. Она прочла надпись
на конверте: "Алексею Егорычу с передачею Дарье Павловне, секретно".
     Вот это письмо, слово в слово, без исправления  малейшей ошибки в слоге
русского барича, несовсем доучившегося  русской  грамоте,  несмотря  на  всю
европейскую свою образованность:

     "Милая Дарья Павловна,
     "Вы когда-то захотели ко  мне "в сиделки" и взяли обещание прислать  за
вами, когда будет надо. Я еду через два дня и не ворочусь. Хотите со мной?
     "Прошлого года, я,  как  Герцен, записался в граждане  кантона  Ури,  и
этого  никто  не знает.  Там  я уже  купил маленький  дом. У меня  еще  есть
двенадцать тысяч рублей; мы поедем и будем там жить вечно. Я не хочу никогда
никуда выезжать.
     "Место очень скучно, ущелье; горы теснят зрение и мысль. Очень мрачное.
Я потому что продавался  маленький дом. Если вам  не понравится,  я продам и
куплю другой в другом месте.
     "Я нездоров, но от галюсинаций надеюсь избавиться  с тамошним воздухом.
Это физически; а нравственно вы всЈ знаете; только всЈ ли?
     "Я вам  рассказал  многое из  моей жизни.  Но не всЈ.  Даже вам не всЈ!
Кстати, подтверждаю,  что  совестью я  виноват в  смерти жены.
Быстрый переход