— Ты нужен мне, Освальд. Ты нужен мне сейчас. Это самый большой «зонтик», какой я когда-либо…

— … Как пожар рейхстага, — продолжал Макс настойчиво.

— «Как Тонкинский залив».

О чём толкует Макс? Наверное, что Пингвин ещё не стал мэром. О'кей, он получит это место. В конце концов, он привык давать по двенадцать представлений на дню… Он выдержит всё что угодно.

Но прежде мэрства была работа. Грязная работа. Впрочем, Пингвин знал, кто с ней может справиться.

— А, понимаю, — догадался он, — ты хочешь, чтобы мои друзья — те, что наверху, — заставили мэра лопнуть от бешенства.

Макс усмехнулся шутке.

— Именно, — согласился он. — Но они всегда должны приходить и уходить отсюда только через вентиляционный ход, чтобы не вызвать подозрений.

Значит, Макс предлагает подпольный саботаж?

— Звучит забавно, — согласился Пингвин. — Но я…

Он колебался. События развивались так быстро, что он почти позабыл о своих истинных стремлениях.

Макс вопрошающе смотрел на него.

— Я не должен двигаться в объезд, — объяснил Пингвин. — У меня свои собственные…

— «В объезд»? — прервал его Макс. Он раскрыл объятия, словно хотел обхватить не только окружающие здания, но весь Готем-Сити. — Освальд, это твой шанс вернуть свою судьбу, в которой твои родители неосторожно тебе отказали…

Тут Макс прав. Что там говорил этот противный слюнтяй Джош?

— Рекламировать моё право на рождение, это ты имел в виду? — спросил Пингвин. Сейчас, когда он всё обдумал, фраза звучала очень неплохо.

Макс кивнул. Он стоял по-прежнему с распростёртыми объятиями.

— Представь, — он опустил одну руку, — к тебе будут прислушиваться массы. — Он опустил другую. — И у тебя будет доступ к управлению промышленностью. — Он раскрыл обе ладони и собрал их в чашу. — Неограниченные возможности!

Пингвин был впечатлён.

— Ты предлагаешь нелёгкую махинацию, Макс. — Он сделал паузу, достаточную чтобы осознать, каков его выбор. — Хорошо. Я буду мэром.

Он подошёл к выходящему на улицу окну, забранному тяжёлыми жалюзями. Просунув плавник в новенькой перчатке между планками, Пингвин посмотрел на вечерний Готем-Сити — город, который скоро станет его собственностью. Он сможет забрать себе всё: сначала офис мэра, а потом, когда весь Готем будет у его ног, свершит свою сладкую месть.

Пингвин улыбнулся и пробормотал всего три слова:

— Жги, малыш, жги.

20

Нет ничего забавнее цирка. И это было вдвойне справедливо, когда тон представлению задавала банда циркачей.

Шарманщик наигрывал весёлый мотивчик, а обезьянка танцевала и смешила остальную труппу. Музыкант нажал на поршень и из инструмента послышалось жужжание и скрежет. Обезьянка протанцевала к публике, чтобы собрать наличные.

— Ох уж эти деньги! — воскликнул шарманщик. — Они прожигают такую дыру в моём кармане!

Первый акт представления закончился. Во втором вышел толстый клоун и принялся рассказывать о разных злоключениях Пингвина.

— Ледяной каток был залит светом факелов. — Что бы он ни говорил, в его словах всегда чувствовались сарказм и ирония. И потом, почти без паузы, он продолжал: — Рапорты двенадцатого полицейского округа порицают граффити на стенах зданий и… ограбление аптек со взломом!

Пингвин сжал кулак в новенькой перчатке.