Бика насмешливо проскрежетал:

– Ошибаешься, козёл. Крышка будет тебе, кем бы там не приходился президенту твой папаша. С ним трибунал, но уже наш, а не ваш, тоже разберётся, с вором поганым.

Нас лихо окружили и взяли на мушку. В военной полиции по большей части служили ловеки, но такие, чьи семьи жили пусть и в самых дальних углах, но всё же в подземных городах. Уже только поэтому от них нечего было ждать доброго слова. В отличие от пиндосов и еэсэсовцев, они отлично знали, как легче всего пришить мута, а потому на нас нацелилось несколько десятков противотанковых гранатомётов с кумулятивными гранатами. Да, но наши товарищи тоже не дремали и темноту дождя на мгновение прорезали лучи лазерных прицелов. Подавляющее большинство мутов обладает нактолопией и не нуждается в приборах ночного видения, которые были надеты на бравых вояк из военной полиции гарнизона. Если нацелить лазерные прицелы вверх, на тучи, то пиндосовские беспилотники-разведчики уже через несколько минут определят координаты военного городка и тогда минут через пятнадцать из космоса прилетят тяжелые ракеты и на месте холма образуется здоровенная воронка. Это было хорошо известно не только мне, но и им, но я всё же мысленно сказал:

– Опустите свои пукалки, придурки. Вам-то ещё повезёт, если у кого-то сдадут нервы и он случайно выстрелит. Вы сдохнете мгновенно, зато все те, кто прячется в верхних норах, помучаются перед смертью и спастись смогут только считанные единицы. Лучше подмойте этих придурков, особенно нашего бывшего нового ротного, князя Тер-Обосранца, а мы сами, своим ходом дойдём до штаба корпуса. Раз уж всё так случилось, то мне в любом случае нужно поговорить с генералом Верзилиным. Вам всё понятно или нужно кого-то шлёпнуть?

Поскольку я снова «говорил» телепатически, то откуда-то сверху сразу же послышались истошные крики:

– Опустить оружие! Пусть муты идут в штаб корпуса сами.

Ловеки уже и сами смекнули, что нас лучше не нервировать и потому принялись суетливо разряжать гранатомёты, а мы направились вверх по склону холма. Честно говоря, я ни разу не входил даже в блиндаж штаба батальона, не говоря уже о штабе корпуса и лишь знал, что он находится на противоположном склоне холма, обвитого в лесистой части словно лентой, автомобильной дорогой. Помимо неё под кронами вековых сосен было также проложено несколько десятков железобетонных лестниц, привезённых сюда из руин ближайших городов. Цемент был в дефиците и потому шел только на заделку швов, но у нас имелось кое-что получше, специальные водорастворимые полимеры, которые даже обычную землю так связывали, что она была прочнее бетона, не говоря уже про гравий. У нас имелось и многое другое, чем мы не спешили делиться с не только с чистюлями, но и с куда более лояльными по отношению к нам ловеками. Как говорит Профессор, простота хуже воровства и я с ним полностью согласен. От избытка хитрости ещё никто не умирал.

Время хитрить прошло и теперь мне предстоял очень серьёзный и прямой, откровенный разговор сначала с генерал-майором Верзилиным, а потом и с президентом Новой России. Причём в любом случае, поймёт он сразу, что с прежними иллюзиями пора расстаться, или же после того, как ему реально докажут, что муты стали очень серьёзной силой, с которой нужно считаться. В Атомном краю у нас уже имелось почти семьсот пятьдесят тысяч прекрасно вооруженных и отлично экипированных солдат, а также быстрая и манёвренная современная техника. После того, как мы отбросили китаёсов от границ России, муты не пошли на Пекин, хотя и могли это сделать. Мы поступили хитрее, уступили им часть Восточной Сибири, Приморье, Дальний Восток и Камчатку вместе с Чукоткой, но при этом заставили пойти на подписание тайного договора с нами, а не с теми идиотами, которые находились тогда у власти в России. Пусть и не сразу, но мы заставили китаёсов выполнять обещанное.

Вообще-то в те годы, потерпев от нас сокрушительное поражение, китайское руководство ведь ни о чём не думало, когда бросило в бой свыше двухсот пятидесяти дивизий, а наши деды и прадеды, хотя их было в восемь раз меньше, их уничтожили практически полностью, Китай не мог выполнять своих обязательств.