— Вы не заглядывали в комнату?

— Боже мой, конечно, нет! — покачала головой хозяйка. — У нас была пара подобных случаев, я прекрасно все помню, свежие впечатления не требуются.

— Пара случаев? — заинтересовался Джеффри.

— Ну вообще-то они умерли не здесь, — пояснила женщина. — Хотя подождите, один все-таки здесь… Как же звали второго? Рутерфорд, что ли? — Она махнула рукой. — В общем, его увезли на «скорой», это было восемь или десять лет назад. Вколол себе что-то и иголку в вене оставил. Я поднялась туда из-за запаха. — Хозяйка заговорила тише. — Произошла, ну, как это… произвольная дефекация?

— Угу…

— Я думала ему крышка, но приехала «скорая», и медбратья забрали его в больницу. Сказали, мол, есть шанс спасти.

— А другой случай?

— Мистер Шварц, такой милый тихий старичок… — вспоминала хозяйка. — Кажется, еврей, он умер во сне.

— Когда это случилось?

— Мама была еще жива, значит, году в шестьдесят… — она запнулась, — шестьдесят восьмом.

— Вы ходите в церковь?

— Да, к анабаптистам. Мы с вами там встречались?

— Может быть, — пробормотал Джеффри, который появился в церкви всего раз: ровно десять лет назад, чтобы хоть мельком увидеть Сару. Во время рождественских и пасхальных каникул кулинарный гений Кэти наделял ее воистину безграничной властью. В такие дни Сара легко соглашалась пойти на службу, а потом наслаждалась вкусным обедом.

Джеффри взглянул на лестницу. Перспектива оказаться в комнате Доннера ему совершенно не улыбалась.

— С минуты на минуту должна подъехать моя помощница. Пожалуйста, сразу проводите ее к Чипу.

— Да, конечно. — Опустив в нагрудный карман рыхлую белую ладонь, хозяйка быстро достала ключ.

Заставив себя взять теплый, липкий предмет, Толливер поплелся на второй этаж. Перила шаткие, кое-где вырванные из стены, поручни захватанные.

С каждой ступенькой мерзкий запах становился все сильнее, так что нужную комнату можно было найти с закрытыми глазами, положившись на обоняние.

Дверь закрыта снаружи на висячий замок с засовом. Начальник полиции натянул латексные перчатки, сожалея, что не сделал этого, прежде чем взять ключ у хозяйки. Замок ржавый, и, боясь смазать отпечатки пальцев, Толливер осторожно касался лишь краешков. Ключ такой ненадежный, только бы не сломался! Несколько секунд страха с беззвучными молитвами в затхлой духоте — и с ласкающим слух щелчком ключ повернулся. Кончиками пальцев начальник полиции отодвинул металлический засов и повернул ручку.

По обстановке комната мало чем отличалась от прихожей: на полу вытертый зеленый ковер, окно завешено дешевыми зелеными шторами, края которых прилеплены дешевой изолентой, чтобы не проникало солнце. Вместо кровати — кушетка, разложенная наполовину, будто хозяина застигли, когда он доставал матрас. Все ящики комода раскрыты, их содержимое вывалено на ковер. В углу — одежная щетка, расческа и стеклянное блюдо, в котором хранилась мелочь. Блюдо разбили пополам, и из него рекой текли монетки прямо к настольной лампе без абажура, которую почему-то не тронули. Платяного шкафа не было, но предприимчивая хозяйка натянула вдоль стены веревку, на которую можно было вешать одежду. Сейчас плечики валялись на полу, один конец веревки был прибит к стене, другой сжимала безжизненная рука Чипа Доннера.

Стоявшая за спиной Джеффри Лена с грохотом опустила на пол чемоданчик с инструментами для осмотра места происшествия.