Противники абортов караулили у ворот: устроились в складных креслах и, потягивая из термосов горячий кофе, мало чем отличались от собравшихся на финальный матч зрителей. Увидев Лену, все дружно встали и начали кричать, размахивая плакатами с воззваниями и жуткими картинками. Один из них держал в руках банку, содержимое которой отлично просматривалось с порога клиники. Слишком крупно, ярко, неестественно, и Лена представила, как мужчина (конечно же, это был мужчина) сидел дома, возможно, за тем же столом, где каждое утро завтракали его дети, и готовил страшную начинку, чтобы унизить перепуганных женщин, принявших, вне всякого сомнения, самое сложное решение в жизни.

Сейчас, сидя на кладбище, детектив впервые задумалась, что стало с извлеченным из нее плодом. Его заложили в кремационную печь или закопали в могилу, которой она никогда не увидит? Ее пронзила щемящая боль: Боже, что же она натворила, чего лишилась?!

Мысленно Салена попыталась объяснить Сибилле, как и почему все произошло. Как после встречи с Итаном что-то внутри надломилось и ее положительное начало сошло на нет, словно просыпавшийся сквозь пальцы песок. Рассказала о Терри и страхе, ясно читавшемся в ее глазах… Вот бы повернуть время вспять! Не знакомиться с Итаном, не сталкиваться с Терри! С каждым днем сложнее и невыносимее. Новая ложь покрывает старую, Лена задыхается в липкой паутине, а как вырваться, не знает…

Если бы сестра оказалась рядом хоть на секунду, пожалела и сказала «все образуется!». Так ведь повелось с самого детства: Лена создавала проблемы, а Сибилла их решала, помогая разобраться и найти выход. Без нее — как без солнца: холодно, страшно, а жизнь кажется ужасной. Нет, нельзя было рожать того ребенка, она и о себе позаботиться не может…

— Ли!

Обернувшись, она чуть не слетела с узкого блока.

— Грэг?

Митчелл появился из темноты, озаренный неярким светом луны. Сильно хромая, он шел к могиле: в одной руке трость, в другой — букет цветов.

Вскочив, Лена постаралась не выдать удивления.

— Что ты здесь делаешь? — спросила она, стряхивая с брюк песок.

Неловкое движение — и букет упал на траву.

— Пожалуй, приду попозже…

— Нет! — остановила его Лена, надеясь, что слез в темноте не видно. — Все в порядке… — Пряча взгляд от Митчелла, она посмотрела на могилу. Перед глазами встала Эбигейл Беннетт, и Лену охватил безотчетный страх: почудилось, что сестра, еще живая, умоляет о помощи, пытаясь расцарапать крышку гроба.

Прежде чем посмотреть на Грэга, Лена покачала головой. Кажется, ее покидают остатки разума. Ужасно хотелось рассказать ему обо всем, что случилось до поездки в Атланту, когда она вернулась из Мейкона и Джеффри объявил: Сибиллы больше нет. Лена мечтала, что Грэг притянет ее к себе и успокоит, а потом простит.

— Ли! — окликнул Митчелл.

Ну что ему ответить?

— Я… просто удивилась, что ты пришел.

— Попросил маму подбросить. Она в машине ждет.

Салена оглянулась, будто могла увидеть стоянку у главного входа в церковь.

— Что-то вы поздно…

— Мама меня обманула, — пояснил Митчелл, — и сначала пришлось идти с ней в кружок вязания.

Язык будто распух, но Лена любой ценой пыталась поддержать разговор. Она уже забыла, какой у него голос: такой родной, нежный и успокаивающий.