В этом году Гульнаре исполнилось семь лет и она, как, наверное, и все дети, очень хотела пойти в школу. Однако Роза мне сказала, что в школу её не возьмут по состоянию здоровья. Похоже, что тот удар матери по голове, привёл ребёнка к инвалидности. Она также мне сказала, что эта болезнь с каждым годом будет всё прогрессировать, и надежд на исцеление практически никаких нет.

За две недели до убийства, Роза как-то в разговоре со мной предложила мне убить девочку. Я стал отказываться от этого, так как хорошо знал, к чему всё это может привести меня. Но с каждым днём Роза всё настойчивее просила меня это сделать. Когда я дал согласие, она посвятила меня в свой разработанный план. Выслушав её, мы решили всё это осуществить в самые ближайшие дни.

Я, согласно плану Розы, съездил в Агрыз и переговорил со своим приятелем в отношении алиби. Он пообещал мне, что подтвердит, что в это время я был у него в гостях.

Второго августа я с утра пошёл на остановку автобуса, который направлялся от нашей деревни в Агрыз. Сев в автобус, я проехал километра два и попросил водителя высадить меня, так как я якобы плохо себя почувствовал. Воитель высадил меня, и автобус поехал дальше, а я, срезав дорогу, направился в ранее оговорённое с Розой место.

Когда я туда пришёл, Роза с дочерью были уже там. Девочка играла, а она сидела на пеньке и ждала меня. Когда я подошёл к ней, она протянула мне что-то наподобие пояса от платья и позвала девочку. Я накинул на её шею этот пояс и стал её душить, однако пояс порвался. Тогда она сунула мне в руки тонкий ивовый прутик, которым я и задушил девочку.

Увидев, что она мертва, Роза подняла её на руки и отнесла поближе к реке, где забросала сухой травой и листьями. После всего этого, мы с Розой вернулись домой и стали делать вид, что заняты розыском девочки. Роза бегала по соседям, спрашивая их о дочери, а я полез в овраг и стал там изображать, что я ищу её. Я старался кричать как можно громче, чтобы меня слышали соседи. Ближе к вечеру, она пошла к участковому инспектору и сообщила ему об исчезновении дочери.

Всё остальное, Вы уже знаете.

Рахимов».

Я посмотрел на сидящего недалеко от меня начальника уголовного розыска и протянул ему явку с повинной. Он взял листы в руки и начал читать. Чем дальше он читал, тем круглей становились его глаза.

— Ты теперь понял, куда и зачем мы едем? — спросил я его, делая серьёзное лицо, хотя в эти самые секунды, мне как наверное никому в автобусе, хотелось больше всех радоваться этому событию. Мне снова удалось не только найти убийцу на и склонить его к написанию явки с повинной.

— А начальник милиции и прокурор об этом знают? — спросил он меня.

— Пока нет. Об этом знаешь лишь ты и я. Пока об этом никому ни слова.

— Понял, — произнёс он, и посмотрел на меня с нескрываемым, как мне тогда показалось, восторгом.

Оставив сотрудников милиции в автобусе, мы с начальником уголовного розыска проследовали в дом Габитовой Розы. Она оказалась дома и возилась с чем-то в сарае. Заметив меня в сопровождении сотрудника милиции, она побледнела и упёрлась ладонью руки в косяк двери.

— Всё, Роза, концерт закончен, мы приехали за тобой. Давай быстро собирайся, и поехали с нами.

Ноги у неё подкосились, и она медленно опустилась на завалинку сарая. Из глаз её хлынули слёзы.

— Нужно было раньше плакать, Роза. Сейчас настало время отвечать перед законом за убийство своей дочери.

Она попыталась что-то произнести, но слёзы не давали ей это сделать.

— Я не убивала её, — кое-как произнесла она, — это сделал мой сожитель Рахимов.