— Можно спросить, Валерий Михайлович, у меня к Вам несколько вопросов?

— Что Вам непонятно, Абрамов? — как-то совсем не по-дружески спросил он меня. — В этих приказах всё чётко прописано, неужели Вам непонятны алгоритмы организации поиска преступников и лиц, пропавших без вести?

— В общем-то, мне всё понятно, однако не совсем ясно, почему розыск преступника осуществляет тот орган, на территории которого совершено это преступление, если все его родственные и дружеские связи находятся совершенно в другом месте. Ведь шансов задержать его по месту проживания ближайших родственников намного больше, чем здесь. Человек, находящийся в розыске, как правило, нуждается в деньгах и ночлеге. Кто ему в этом поможет, конечно, его близкие и друзья.

— Этот вопрос не ко мне, Абрамов. Приказ министра не обсуждается, а выполняется.

— Ну, об этом нужно писать в Главк и предлагать им пересмотреть подобный вариант. Если мы все тупо будем только исполнять то, что написано в наших приказах, то мы никогда не найдём этих скрывшихся преступников, и их розыск просто будет напоминать выигрыш в лотерейный билет, то есть будет зависеть от чистой случайности.

В кабинете раздался дружный смех. Все сотрудники отделения, без исключения, дружно смеялись надо мной.

— Ну, ты и даёшь, молодой, — произнёс Козин, — в розыске два часа, а уже начинаешь гнать волну. Здесь не так и здесь не эдак. Ты думаешь, Абрамов, что в МВД СССР глупые люди сидят и не понимают, что пишут? Там работают люди с колоссальным жизненным опытом, если хочешь, там на них работает целое НИИ МВД, а ты вдруг решил, что ты умнее всех этих людей?

Я сначала обиделся на это высказывание Козина, а затем, набравшись мужества, произнёс:

— Может Вы и правы Валерий Михайлович, но я бы не стал на Вашем месте столь категорично говорить об этом. Вы сами знаете, кто работает в подобных учреждениях? Зачастую там такие трудятся сотрудники, которые за всю свою милицейскую жизнь не нашли и не задержали ни одного беглого преступника. А что Щелоков? Ему занесли этот приказ, он его и подписал. Неужели он будет вникать в какие-то мелочи розыска, у него государственные интересы.

Козин махнул на меня рукой и замолчал, уставившись в розыскное дело.

Прошло два месяца, как я работал в управлении уголовного розыска МВД. Время летело, как никогда быстро. Я как сухая губка впитывал в себя все тонкости розыска преступников и лиц, пропавших без вести. В паузы между проводимыми нами операциями по розыску преступников, я много читал служебной литературы, которую брал в специальной библиотеке. Но ещё больше меня привлекало участие после работы в различных оперативных мероприятиях, проводимых сотрудниками разных отделов нашего управления. Все эти действия с моей стороны вызывали неоднозначную реакцию у сотрудников нашего отделения.

— Абрамов, зачем тебе всё это? — иногда спрашивал меня Козин. — Всё хочешь кому-то доказать, что ты умнее других. Ты бы лучше своим делом занимался больше, а не лез бы в работу других подразделений. Кто ты там, мальчишка на побегушках и не более. Тебе же скоро тридцать лет будет, а ты всё как мальчишка играешь в войну.

— Ты не прав, просто я хочу научиться тому, чем не владею. Плохо когда у человека нет стремления научиться чему-то новому, ещё незнакомому ему делу. Ты же знаешь, что я пришёл к вам в отделение практически с улицы. Все эти четыре года работы в отделе оперативной службы, я кроме спин преступников больше ничего не видел. Меня сейчас больше всего интересует психологическая составляющая этого процесса. Я хочу научиться управлять поведением людей в различных экстремальных ситуациях, ведь все люди разные и поведение их в различных ситуациях самое неожиданное. Вот ты, Валерий Михайлович, насколько я знаю, сидишь на этой должности старшего оперуполномоченного лет шесть, если не больше? Мне ребята рассказывали, как ты переживал, когда начальником отделения назначили не тебя, а Валеева.