|
Совсем недалеко, за следующим хребтом, находилась батарея зенитных снарядов «земля – воздух» СА‑2. С нее уже выпустили три ракеты, пытаясь попасть в истребители‑бомбардировщики, которые он обязан защищать. На заднем сиденье его F‑105G «Тандерчиф» сидел Джек Тейт, его «медведь», подполковник и специалист по подавлению оборонительных установок вьетнамцев. Они оба разработали план, который теперь пытались осуществить на своей «Дикой ласке». Их истребитель появлялся в поле зрения вьетнамских зенитчиков, стараясь вынудить их на то, чтобы они выпустили в него зенитную ракету, а затем нырял под нее, атакуя место расположения батареи. Это была смертельная, жестокая игра, в которой нет охотника и жертвы, а есть два охотника, один маленький, быстрый и хрупкий, а другой массивный, расположенный на укрепленной позиции. Эта позиция приводила в отчаяние летчиков его авиакрыла. Командир батареи искусно маневрировал своим радиолокатором, зная, когда его включить и когда выключить. Кем бы ни был этот маленький ублюдок, он сумел на прошлой неделе сбить двух «ласок» из соединения Робина, и потому полковник сам приготовился к осуществлению задачи, как только поступил приказ еще раз попытаться вывести из строя эту батарею. Его задача заключалась именно в этом: разведка, оценка ситуации, проникновение, и уничтожение установок противовоздушной обороны – огромная, быстрая, трехмерная игра, в которой наградой за победу была жизнь.
Он вел свой ревущий истребитель на малой высоте, нигде не поднимая его выше пятисот футов. Его пальцы полуавтоматически контролировали движения штурвала, глаза следили за вершинами, а уши старались не упустить слов, доносящихся с заднего сиденья. – Он сейчас на девять часов от нас, – говорил Джек. – Все еще обшаривает горизонт, но нас не видит. Описывает спирали. На этот раз мы предпримем другой маневр, подумал Закариас. Прошлый раз они попытались сделать это по‑иному, и он каким‑то образом поймал их. Эта ошибка стоила полковнику майора, капитана, самолета... Земляк из Солт‑Лейк‑Сити, Эл Уоллас... Столько лет были друзьями... Проклятье! Он отмахнулся от болезненной мысли, даже не упрекнув себя за ругательство. – Дадим ему почувствовать вкус победы, – сказал Закариас, беря штурвал на себя. «Тандерчиф» прыгнул вверх, в зону радиолокационного излучения батареи, и застыл в ожидании. Командира установки, наверно, готовили русские. Полковник не знал, сколько именно самолетов сбил этот вьетнамец; известно было только, что он сбил их более чем достаточно, а потому должен быть горд своим успехом, а гордость смертельно опасна в таком деле. – Запуск.., второй.., вижу два запуска, Робин, – предупредил Тейт с заднего сиденья. – Только два? – спросил пилот. – Может быть, ему приходится платить за них, – насмешливо предположил Тейт. – Вижу их на девять часов. Время для волшебства пилота, Робин. – Вроде этого? – Закариас повернул налево, удерживая ракеты в поле зрения и двигаясь к ним, а затем резко повернул назад и вниз. Он великолепно спланировал маневр, нырнув за хребет. Полковник выровнял самолет на опасно малой высоте, однако ракетные снаряды СА‑2 «Гайдлайн» потеряли цель и пролетели в четырех тысячах футов над его головой. – Думаю, пора, – заметил Тейт. – Пожалуй, ты прав. – Закариас круто повернул влево и взвел взрывные устройства на своих гроздьях бомб. F‑105G пролетел над самым горным хребтом и снова опустился вниз, устремившись на следующий хребет в шести милях, или пятидесяти секундах, от них. – Его радиолокатор продолжает действовать, – доложил Тейт. – Он знает, что мы летим к нему. – Но у него осталась только одна ракета, – заметил Робин. |
