Он не летел к нему, а возносился вверх почти со световой скоростью, далеко за пределом возможности сопротивления. Позади осталось сморщенное яблоко Земли, промелькнула Луна, дальше в межпланетное пространство, мимо Марса, прямым путем, усыпанным кувыркавшимися астероидами, к красноглазому буйку Юпитера.

Впрочем, он не долетел до Юпитера, затянутый в гигантскую флагманскую тарелку, которая громоздилась близ Ио. Впорхнул в широченный освещенный люк, все вокруг растворилось в ослепительном текучем сиянии...

Вновь прозрев, обнаружил, что голым привязан лицом к сверкающей балке из полированной стали в длинном помещении с зеркальными стенами. Балка холодная, жесткая.

Тут еще кто‑то есть...

Серые, примерно с десяток, хотя трудно сказать, учитывая многочисленные зеркальные отражения. Не совсем похожи на рисованных, но есть сходство. Голова большая, тело маленькое, рост три‑четыре фута, безволосая серая кожа в морщинах, словно их слишком долго держали в воде. Плавают в воздухе, то ли с помощью левитации, то ли благодаря невесомости, точно не скажешь. Должно быть, левитация – ножки хилые, слабые, младенца не удержат. Между ножками никакого намека на пол – мужской или женский. Длинные костлявые руки кончаются длинными костлявыми пальцами, большие скошенные глаза без век над рудиментарным носом и щелкой рта.

Изумление и любопытство ушло, остался один страх. По ногам потекло что‑то теплое – мочевой пузырь не выдержал.

Он бессмысленно в ужасе выкрикнул:

– Кто вы такие? Чего вам надо? – Голос эхом отразился от сияющих стен.

Чертовски отлично известно, кто они такие. Что касается ответа на второй вопрос, не хочется получить его раньше, чем он того пожелает.

Никто из инопланетян не остановился, даже не посмотрел в его сторону. Плавали, занимались своими делами, точно он какой‑нибудь предмет мебели.

Вдруг что‑то холодное воткнулось между ягодицами, прямую кишку просверлила жгучая боль. Серые подлетели к вопившему Джиму, сгрудились над головой, глядя сверху пустыми черными глазами. Один поднял руку с тонким инструментом, концы которого зажимали тоненький, похожий на иголку зонд, ткнул в лицо, но в ноздрю не попал.

Джим снова вскрикнул, лихорадочно забился в путах.

– Нет! Пожалуйста! Только не зонд! Все, что угодно, только не это!

Абсолютно беспомощное подопытное животное в виварии. Даже голову не повернешь. Остается смотреть в диком ужасе, как зонд вставляется в левую ноздрю. Впрочем, вместо болезненного укола в носу он почувствовал сильный удар сбоку по голове...

* * *

– Что за черт?..

Джим лежал на полу в гостиничном номере, запутавшись в простынях, с пульсирующей болью в левом виске.

Больно, проклятье!

Выпутал руку, потер висок, дотянулся, нащупал в нескольких дюймах угол тумбочки.

Видно, с кровати упал.

Он вылез из простыней, заполз в постель.

Господи, снова дикий дурацкий сон.

Посмотрел на часы: 4.32. Точно в то же время, что и прошлой ночью. Что тут происходит?

Лежал на спине, дрожа и обливаясь потом. Чертовски реальный сон. Откуда известно, что это был сон? Ощупал нос – не больно.

И все‑таки...

Джеймс Залески покоился в темноте, глядя на тени на потолке, боясь снова заснуть.

* * *

Майлс Кенуэй...

...в испуге проснулся, услышав стрельбу.

Сон, явь? Откуда?

Опять автоматная очередь – из коридора.

Вскочил с постели, рывком выдвинул ящик тумбочки, полез за сорок пятым калибром.

Нету! Паника зашевелилась внутри, пока он лихорадочно ощупывал дно ящика – пусто, кроме Гидеоновской Библии[40].

Не включив свет, добрался на ощупь до чемодана, где всегда держал запасное оружие. Тоже исчезло.