– Похоже, ему было известно о вашем приезде.

– А как же! В том‑то и дело, с ума можно спятить! Сейл от меня позвонила и предупредила! Назавтра он ей розы прислал, признался в вечной любви, поклялся, что больше такого не повторится, и она поскакала назад, будто ей сделали большущее одолжение. Как вам это нравится?

Джек постепенно распалялся, слушая Шаффера. Наконец, повернулся к нему на сиденье:

– И вы только теперь мне об этом рассказываете? – Фактически не крикнул, но однозначно дал понять, что кипятком писает.

– А что? В чем проблема?

– Не надо мозги пудрить! Вы же знаете, никто связываться не станет, как только узнает, что ваша сестра мазохистка.

– Нет...

– Вот что я вам скажу. – Он нащупал ручку дверцы. – Прихватите дубинку, подкараульте его в переулке или на автомобильной стоянке. Справитесь своими силами.

– Постойте! Пожалуйста! Разве я об этом не думал? Уже грозил при свидетелях. Если с ним что случится, меня первого заподозрят. Не могу пойти на преступление, когда у меня своя семья, дело... Детям надо что‑то оставить... Расправлюсь с Гасом – попаду в тюрьму. Он меня всего лишит. Жена с детьми окажутся в каком‑нибудь приюте, а он переедет в мой дом. Система правосудия!

Джек ждал окончания долгой паузы. Вот она, знакомая «уловка‑22»[14], которая не позволяет ему выйти из дела.

– Я думал, – заговорил, наконец, Шаффер, – привезу вас сюда, увидите, какой он здоровяк рядом с маленькой слабенькой Сейл...

– И что? Зальюсь слезами? Забудьте. Даже если хорошенько припугнуть мерзавца, ничего не изменится. По‑моему, у вашей сестры проблем нисколько не меньше, чем у него самого.

– Правда. Я с парой докторов разговаривал. Говорят, какая‑то взаимозависимость. Ничего не пойму. – Он покосился на Джека: – Поможете?

– Не вижу способа. Во‑первых, семейное дело всегда трудно улаживать, а в данной ситуации особенно. Мои методы тут не помогут.

– Понимаю... знаю, обоим надо в психушку, Сейл в любом случае. Не скажу насчет Гаса. По‑моему, его уже не вылечишь. Думаю, ему нравится избивать ее. Слишком нравится... Не отступится, несмотря ни на что. Тем не менее, хочу попытаться его отучить.

– Вряд ли он пойдет к психиатру только потому, что вам или еще кому‑то этого хочется.

– Конечно, не пойдет. Может, его в больницу забрать... – Шаффер поднял брови, предлагая Джеку закончить мысль.

– Вы действительно думаете, что, если вашего зятя временно уложить на больничную койку, самого сделать жертвой насилия, он возьмется за ум и начнет просить помощи?

– Стоит попробовать.

– Нет, не стоит. Экономьте деньги.

– Ну, если не образумится, можно уговорить лечащего или другого врача, чтоб его образумили.

– Уверены, что это изменит дело?

– Не знаю. Я на все готов, кроме убийства.

– А вдруг не получится?

Глаза Шаффера как бы ослепли.

– Найду способ стереть его с картины. Навсегда. Даже если придется действовать собственными руками.

– Я думал, вы беспокоитесь о семье и о деле.

– Она моя сестра, черт возьми!

Джек вспомнил собственную сестру, врача‑педиатра. Невозможно представить, чтоб ее кто‑то бил. В семнадцать получила коричневый пояс по карате, с тех пор никто ее не обижает.