– Хорошая мысль, – признал Джек. – Найдем Мелани, спросим.

– Если найдем, – глубоко вздохнул Лью. – Ну, пока, – кивнул он и ушел.

Джек решил прослушать свой автоответчик, потом заглянуть на какое‑нибудь заседание. На одном должен был выступать по программе неуловимый Майлс Кенуэй. Хотелось бы на него посмотреть.

По дороге к вестибюлю вновь заметил рыжеволосого мужчину, который сидел в дверях в кресле‑каталке, так же пристально на него глядя, как вчера вечером. Не очень‑то приятно. Что его так занимает, черт побери?

Проверил ответчик по телефонной карточке. Кроме отца, никто не звонил.

Ладно, пора набраться духу и перезвонить. Он нашел номер в бумажнике, набрал, перенесся во Флориду, неподалеку от Корал‑Гейблс, с болотом практически на отцовском заднем дворе.

Папа оказался на месте. Немножко поболтали – с обязательным уведомлением о приятнейшей теплой погоде, – после чего Джек перешел к сути дела:

– Не передумал насчет поездки?

– Нет. Заказал билеты и прочее.

– Ух ты, какая жалость! Я в круиз уезжаю на пару недель, причем в то же самое время.

На другом конце, во Флориде, долго стояло молчание, по проводу текло огорчение. На лице Джека выступила едкая виноватая испарина. Отец явно старается сблизиться на склоне лет с блудным сыном, а тот его окатывает холодным душем.

Какой же я трус. Вшивый лживый трус.

– Куда едешь? – спросил в конце концов отец. Куда, черт побери?

– На Аляску.

– Правда? Всегда хотел побывать на Аляске, посмотреть ледники и так далее. Что ж ты раньше не сказал? Я бы с тобой поехал. Может, еще получится...

Ох, нет!

– Не получится, папа. Все продано.

Снова долгое молчание.

Не просто вшивый лживый трус, а настоящая крыса.

– Знаешь, Джек, – сказал потом отец, – понимаю, ты, видно, не хочешь, чтоб я вмешивался в твою жизнь или знал какие‑то подробности...

Он заледенел.

– Ты о чем это?

– Слушай, если ты... г‑гей, – с трудом выдавил он, – ничего. Переживу. Ты все равно мой сын.

Джек так и присел у телефона. Гей? Страшней ничего не придумал?

– Нет, папа. Меня не привлекают мужчины. Собственно, даже не понимаю, что женщины в них находят. Предпочитаю женщин. Всегда любил, всегда буду любить.

– Да? – В отцовском голосе явственно слышалось облегчение. – Почему же тогда...

– Я действительно уезжаю.

– Ладно. Верю. В гости обещал приехать, помнишь? Когда? Давай точно условимся.

– Не могу сейчас точно сказать...

Больше нельзя его отфутболивать.

– До конца года приеду. Идет?

– Идет! Договорились!

Отец еще немножко поговорил, отпустил его с миром. Джек постоял на месте, набираясь сил. Лучше встретиться с бандой разъяренных наперсточников, чем разговаривать с папой по телефону.

Грохнул кулаком в стенку. Что я наделал? Пообещал приехать и время назначил: до конца года. Рехнулся?

При всей своей ненависти к поездкам поддался извечному чувству вины.

И попался в ловушку – дал обещание.

Лучше вернуться в номер и передохнуть.

9

Сальваторе Рома сидел у себя в номере, уставившись в телевизор, но практически не обращая внимания на экран, где шло какое‑то ток‑шоу с участниками в побрякушках, с причудливыми прическами, которые жаловались на пренебрежительное отношение со стороны приличного общества. Он далеко унесся мыслями, воображая близкое будущее, изменившийся с его помощью мир.