Я лежу на кровати и пытаюсь как-нибудь упорядочить хаос, заглянуть в загадочную пепельницу с остатками моей жизни.

Не то чтобы я себя не контролирую. Не то чтобы я хочу думать эти мысли. Они просто со мной, как некрасивые и ненужные подарки ко дню рождения, которые нельзя отдать обратно.

В голове бегают мысли, непохожие на мои собственные. Почти голоса. Они что-то говорят мне. Когда я выглядываю в окно, голоса в голове утверждают, что водитель проезжающей машины желает мне зла. А сосед, возящийся с разбрызгивателем, вовсе не ищет протечку. На самом-то деле каждый шипящий шланг — замаскированная змея, и он собирается науськивать их на всех домашних животных округи — в этом даже есть какая-то извращенная логика, потому что я слышал, как он жаловался на собачий лай. Голоса в голове меня даже развлекают — ведь никогда непонятно, что они скажут дальше. Иногда я не удерживаюсь от смеха, и люди вокруг любопытствуют, над чем это я смеюсь, но я не хочу им говорить.

Голоса в голове требуют, чтобы я что-то сделал. «Оторви со шлангов разбрызгиватели — отруби змеям головы». Но я не слушаюсь. Не собираюсь портить чужое имущество. Я знаю, что это не змеи. «Помнишь водопроводчика с нашей улицы? — говорят голоса-мысли. — На самом деле он террорист и тайком собирает бомбы. Угони его фургончик и столкни с обрыва». Но я не буду этого делать. Голоса могут требовать чего угодно, но им не под силу заставить меня делать что-то, чего я не хочу. Что не мешает им капать мне на мозги, заставляя думать обо всяких гадостях.

— Кейден, ты еще не спишь?

Я поднимаю взгляд: на пороге стоит мама. За окном стемнело. Когда успела наступить ночь?

— Сколько времени?

— Почти полночь. Что ты делаешь так поздно?

— Просто думаю о разных вещах.

— Последнее время ты часто этим занимаешься.

Я пожимаю плечами:

— Много о чем надо думать.

Мама выключает свет:

— Поспи. Что бы ни творилось у тебя в голове, к утру все прояснится.

— Да, конечно. Прояснится, — повторяю я, хотя уверен, что наутро там будет все так же облачно.

Мама замирает на пороге. Я притворяюсь спящим, надеясь, что она уйдет. Она не уходит:

— Мы с папой думаем, что тебе не помешало бы кое с кем пообщаться.

— Не хочу ни с кем говорить!

— Знаю. Это часть проблемы. Может быть, было бы проще поговорить с кем-нибудь посторонним. Не со мной или папой. С кем-то новым.

— С мозгоправом?

— С психологом.

Я не поднимаю глаз. Не хочу это обсуждать:

— Ладно, хорошо, как скажешь.

61. Проверьте мозг

Автомобильный двигатель устроен совсем не сложно. Да, если ты в этом вообще не разбираешься, выглядит он непонятно — куча трубок, проводов и клапанов, — но, на самом деле, двигатель внутреннего сгорания не сильно изменился с тех пор, как его изобрели.

Папины проблемы с машиной не кончаются отваливающимся зеркалом заднего вида. Он не знает об автомобилях практически ничего. Он весь по уши в математике и числах, машины — это просто не его. Дайте ему калькулятор, и он перевернет мир, но каждый раз, когда ему надо чинить машину и мастер спрашивает, в чем именно проблема, папа отвечает: «Она сломалась».

В автомобильной индустрии обожают людей вроде моего папы, потому что благодаря им можно заработать кучу денег на ремонте, который может и не требоваться.