Изменить размер шрифта - +

Я выглядываю в него: статуя не утонула, но и не плывет. Она бежит. Ее дух легче воздуха и медного тела, сильнее тяготения. Она бежит по воде! Из-за облаков выглядывает единственный солнечный луч и освещает Каллиопу. Ее ржавая, позеленевшая кожа отшелушивается, обнажая сияющую медь. Мне хочется плакать от счастья, но в это мгновение с корабля падает темная фигура, за ней еще одна, и еще… Гребеньки! Мгновение — и море уже кишит ими, как будто табун лошадей гонится за сияющей фигурой, исчезающей вдали.

«Мы пришли не за тобой. Но, если нужно, убьем и тебя».

Они охотились не за капитаном, а за статуей! Капитан должен был знать! Поэтому и приказал отвернуть ее от них подальше.

— Беги! — кричу я, хотя и знаю, что она меня не слышит. — Беги и не останавливайся!

Вот она уже похожа на крошечный всполох пламени на горизонте, а за ней льется поток гребеньков. Потом я вовсе теряю ее из виду и молюсь, чтобы ей хватило силы убежать.

Когда я вылезаю на палубу, буря уже утихла, будто кто-то щелкнул выключателем. Волны улеглись, облака начинают расходиться. Капитан стоит посреди корабля, скрестив руки и устремив на меня взгляд. Пустая глазница, кажется, тоже смотрит на меня.

— Меня протащат под килем? — спрашиваю я. — Или чего похуже?

— Тебе хватило наглости что-то у меня украсть! — отвечает он. Команда застывает в предвкушении приговора. — Ты набрался наглости, обокрал меня и спас нас всех! — Капитан хлопает меня по плечу: — Вот она, доблесть среди всеобщего ужаса!

К нему подходит штурман с косточкой в руках:

— Я нашел ее. Теперь я тоже герой? — Капитан молча забирает у него находку и вставляет обратно в глаз. Но повязку успело смыть волной. Глазницу больше нечем прикрыть.

— Разверни корабль, — приказывает капитан. — Мы снова держим путь на запад, Рулевой Кейден.

— Рулевой?

— Я только что повысил тебя в звании. Теперь нас ведет не ветер, — продолжает он. — Теперь это твоя забота.

 

134. По ту сторону стекла

 

Скай говорит мне, что Калли выписывают.

— Она в нашей комнате, собирает вещи, — произносит девочка, не отрываясь от пазла, на которым трудится уже целую вечность. Помнит ли она, что отдала мне детальку, и попросит ли ее назад? — Ты больше никогда ее не увидишь, бедняжка. — Кажется, Скай одновременно и жалеет меня, и злорадствует. — Жизнь — это сплошные страдания. Смирись.

Я не удостаиваю ее ответом и направляюсь прямо к комнате Калли. По дороге врезаюсь в Карлайла и по его сочувственному взгляду понимаю: это правда. Ее выписывают.

— Возьми, пригодится, — произносит терапевт и выдергивает розу из стоящей у стены цветочной композиции. Он протягивает мне цветок: — Поспеши, Кейден. А то опоздаешь.

В комнате Калли с родителями собирают ее немногочисленные пожитки. Я впервые вижу ее родителей. Когда они навещали ее, все трое забивались в уголок панорамного холла и тихо разговаривали, никого не пуская в свой тесный круг.

Увидев меня, Калли не улыбается. Похоже, ей больно меня видеть.

— Мам, пап, это Кейден, — говорит она родителям. Она что, собиралась уйти, не прощаясь? Или прощание настолько мучительно, что ей не хочется даже думать об этом?

С розой в руке я вдруг кажусь себе очень глупым. Поэтому я кладу цветок на кровать, а не вручаю его девочке.

— Привет, Кейден, — произносит ее отец с куда более заметным акцентом.

— Здравствуйте, — отвечаю я и снова обращаюсь к Калли: — Значит, тебя правда выписывают?

Вместо нее отвечает отец:

— Все документы уже подписаны.

Быстрый переход