В других обстоятельствах Диана могла бы поддержать тему: «А моя мать — датчанка» — и рассказала бы, что кузина, в гости к которой она направляется, чистокровная англичанка, а ее муж — греческий доктор. Но она лишь заметила намеренно равнодушным тоном:

— В самом деле? Как интересно.

Пол бросил на нее проницательный взгляд. Серые глаза сверкнули, как горный хрусталь.

— Мне передали ваш отказ, миссис Мортон. Вы не потребовали ни объяснений, ни извинений, даже не дали мне возможности попросить прощения. Если вы выбрали такую тактику, что ж, пусть так и будет. — Он сделал паузу, затем, как бы в раздумье, добавил: — Такая красивая… но нет, я не хочу произносить этого слова! Желаю вам приятного вечера. — И ушел, тихо напевая себе под нос что-то веселое.

Все оставшиеся дни до конца путешествия он старательно избегал Диану. И хотя на маленьком корабле трудно было не сталкиваться друг с другом, при случайных встречах он попросту игнорировал девушку, что Диану вполне устраивало. Пол продолжал занимать одноместный столик в обеденном салоне, но, несмотря на это, вовсе не стремился к полному уединению, как Диана. Но и общительным его можно было назвать с трудом. Он подолгу исчезал — видимо, работал, предположила Диана, чувствующая слабые угрызения совести за свое предвзятое мнение о нем тогда, у каюты. Но порой она наблюдала, как он дружелюбно беседует с другими пассажирами, причем не только с молодыми элегантными красотками, но и с пожилыми людьми, скучными и нудными с виду.

Однажды, когда Пол прогуливался по палубе неподалеку, Диана, наконец раскаявшаяся, что отказалась тогда выслушать его объяснения и принять извинения, решила подойти к нему и предложить «ветвь мира». Но выражение надменного безразличия на его лице и явная решимость не обращать на нее внимания сдержало порыв Дианы. Она подумала, что нет никакого смысла пытаться наладить их отношения, — маловероятно, что в будущем они когда-нибудь встретятся вновь. Вряд ли члены богатой греческой семьи, владеющие пароходной линией, живут на Кипре. Их роскошные особняки, скорее всего, находятся в Афинах. Даже если Пол не прожигатель жизни, а серьезный археолог и торопится на Кипр из-за раскопок, ему нечего делать в том месте на острове, где она проведет свой отпуск.

Путешествие подходило к концу, и настроение Дианы то повышалось, то падало. Ранним прохладным утром, когда остальные пассажиры еще сладко спали в своих каютах, Диана поднялась на верхнюю палубу. Она никак не могла окончательно справиться со своим унынием. Если бы не перенесенные ею несчастья и неприятное происшествие на корабле, она была бы в восторге от этого круиза. Оглядевшись, Диана впервые за дни вояжа вдруг почувствовала радость от того, что прибывает на Кипр морем, а не самолетом. Она смотрела на приближающийся берег, бывший когда-то домом богини любви Афродиты, глазами древних путешественников, приплывших сюда много веков назад в давние героические времена. И пусть слово «любовь» отныне ничего для нее не значит, Диана ощущала какой-то внутренний трепет. Видимо, сказывалась магия этих мест.

В мягком свете раннего утра длинные цепи горных вершин постепенно меняли цвет от туманного серого до бледно-пастельного розового, голубого и сиреневого, почти незаметно сгущавшегося по мере приближения корабля к берегу. Вскоре расплывшиеся очертания обрели форму, и стала видна Фамагуста, в порту которой Диана должна сойти на берег.

Несколько пассажиров поднялись на палубу, и, к собственной досаде, Диана обнаружила, что не может отвести взгляд от высокой фигуры Пола Диметриоса, остановившегося недалеко от нее. Немного времени спустя она почувствовала ответный интерес и резко отвернулась. Пол стоял один, и, хотя он был одет более прилично, чем на Родосе, в руках он держал все ту же потертую брезентовую сумку, которую Диана так глупо пыталась тогда вырвать у него.