— Тристан, ты отложил окончательное решение, когда мы были в загородном поместье, и снова тянешь время.

— Это очень трудное и серьезное решение, от которого зависит вся моя дальнейшая жизнь. Тут не нужно торопиться.

— Твоя неспособность принять решение говорит о том, что тебя гложут сомнения. Поговори с мистером Хардуиком и лордом Босвудом. Скажи им, что ты пришел к выводу, что еще не готов к браку.

— Нет, я не стану так оскорблять девушек и их родителей. К тому же скандал покроет позором и нашу семью.

— Не надо жертвовать своим счастьем ради общественного мнения.

— Кому, как не тебе, знать все возможные последствия подобного скандала.

— Вот именно. Раз уж возникла такая тема, давай поговорим о твоем отце.

— К чему ворошить прошлое? — буркнул Тристан.

— Всякий раз, когда я завожу разговор об отце, ты упорно отказываешься поддержать его. Твоя обида на отца столь велика, что ты даже не хочешь признать за ним некоторые достоинства и видишь в нем только недостатки.

Тристан молчал, избегая взгляда матери.

— Ни один человек не может быть только хорошим или только плохим, — сказала герцогиня, пытаясь поймать взгляд сына. — Мне кажется, ты должен наконец понять, что твой отец думал о тебе.

Ну и ну! Тристану было отлично известно, что его покойный батюшка думал только о себе.

— Когда ты появился на свет, отец был вне себя от радости. Ты родился крупным и здоровым мальчиком. Он взял тебя на руки и долго восхищался тобой, долгожданным сыном.

Тристану было абсолютно наплевать на это. Он хорошо помнил жестокость отца.

— Он так гордился тобой, — продолжала герцогиня. — Джеймс часто брал тебя с собой на верховые прогулки, хотя ты был еще очень маленьким. Когда он узнал, что в четыре года ты научился читать, то хвалился этим перед всеми своими друзьями и знакомыми.

Этого Тристан не знал, но это не меняло дела.

— Наверное, он хотел быть хорошим мужем и отцом, но обида на собственного отца взяла в нем верх. Джеймс никак не мог простить отцу того, что он вынудил его жениться. Как выяснилось, твой дедушка к тому времени накопил огромное количество долгов.

Тристану было известно, что отец спустил в карты практически все материнское приданое.

— Честно говоря, у меня нет к нему никакого сочувствия, — буркнул он.

— Нет, я не пытаюсь оправдать его, я только хочу, чтобы ты понял его. Я действительно думаю, что он любил меня, но жениться ему было рановато. Ему было всего двадцать семь, и он еще не насытился холостяцкой вольностью. Однако отец не оставил ему иного выбора.

— Он унижал и оскорблял тебя, — сказал Тристан.

Герцогиня вздохнула:

— После свадьбы я не могла понять, почему у него так часто меняется настроение — от радости к злости и наоборот. Не понимала я и его внезапного охлаждения ко мне. Я знала, что его привлекали мои деньги, но считала это нормальным, поскольку семьи часто договаривались таким образом породниться. Я была слишком молода, чтобы понимать истинную подоплеку странного поведения Джеймса. Только несколько лет спустя я осознала, что его неспособность забыть обиду и помириться с отцом повлияла и на его чувства ко мне. Он стал пьянствовать, играть в карты и вести разгульную жизнь вместе со своими многочисленными на тот момент друзьями. Когда я пожаловалась отцу на то, что муж пренебрегает мною, он попытался призвать Джеймса к порядку. Но из этого ничего не вышло. Он стал назло всем заводить себе любовниц одну за другой и даже не пытался скрыть это. В этом виновата только я.

— Ты не сделала ничего плохого, — возразил Тристан.