– Я сказал пить, а не проливать!

– Отстань от меня, – в отчаянии прошептал я.

– Нет! Каждому королю нужен трон. – Карлик наклонился, обнюхал Максимина и поцеловал его бороду. – И королева.

Гунны громко расхохотались.

Сенатор смущённо покраснел, а я растерялся и не знал, что делать. Карлик вцепился в меня, словно обезьяна. Я огляделся по сторонам. Женщина, приковавшая к себе моё внимание, с любопытством следила за мной.

– Почему ты смеёшься над нами? – прошипел я.

– Потому что хочу предупредить вас об опасности, – тихо ответил коротышка. – Не верьте своим глазам. Здесь всё напоказ, а суть совсем иная.

Он соскочил с моих колен и с безумным смехом выбежал из зала.

Что бы это могло значить? Я был ошеломлён.

Аттила встал.

– Ну, хватит с нас его дурачеств.

Это были его первые слова за целый вечер. Все смолкли, и веселье сразу улетучилось, уступив место напряжению.

– У вас, римлян, есть подарки, не так ли? – обратился к нам король.

Максимин поднялся, немного пошатываясь от волнения.

– Да, мы привезли их, каган. – Он хлопнул в ладоши. – Позволь их принести.

На коврах расстелили отрезы розового и жёлтого шёлка, и они вспыхнули, как утренние лучи. В открывшихся маленьких сундуках лежали груды монет. На деревянное блюдо Аттилы высыпалась груда драгоценностей. Мечи с гравировками и пики прислонили к изголовью кровати Аттилы. Сакральные кубки разложили на софе, а для расчёсок и зеркал нашли место на львиной шкуре. Гунны с жадностью разглядывали дары и перешёптывались.

– Вот наглядное доказательство добрых намерений императора, – сказал Максимин.

– А вы отвезёте ему наглядные доказательства моих добрых намерений, – отозвался Аттила, – среди них будет множество соболиных и лисьих шкур, благовония, благословлённые нашими шаманами, и многое другое. Вы получите всё это независимо от того, к какому соглашению мы придём. Это слово Аттилы.

Его военачальники одобрительно застучали по столу.

– Но Рим богат, а Константинополь – богатейший из его городов, – продолжил король. – Это всем известно, и мы знаем, что вы привезли лишь символические подарки. Разве не так?

– Мы не столь богаты, как вы полага...

– У Людей утренней зари договоры скрепляются кровью и браками. Я сейчас размышляю о последнем и хочу иметь доказательства первого. Императоры один за другим отправляли в Хунугури своих сыновей и дочерей. Генерал Аэций жил у нас в годы моего детства. Я дрался с ним в грязи. Он был старше, но я крепко бил его.

В зале засмеялись.

Аттила резко повернулся и указал пальцем на Бигиласа.

– У тебя, единственного из прибывших к нам римлян, есть сын. Это правда?

Вопрос кагана застал Бигиласа врасплох.

– Да, мой господин.

– Этот мальчик станет нашим заложником и гарантом твоих добрых намерений. Он будет доказательством того, что ты доверяешь Аттиле так же, как он доверяет тебе.

– Каган, но мой сын ещё в Констан...

– Ты вернёшься за ним и привезёшь его, а твои спутники ознакомятся тем временем с обычаями гуннов. И лишь когда твой мальчик появится здесь, мы сможем завершить переговоры. Тогда я и узнаю, держишь ли ты своё слово и решишь ли доверить мне собственного сына. Понял?

Бигилас с тревогой посмотрел на Максимина. Сенатор нехотя кивнул.

– Как прикажете, каган. – Переводчик поклонился. – Уж если ваши всадники смогли обогнать нас и сообщить вам об этом...

– Тебя тоже будут сопровождать в пути, – кивнул Аттила.