|
Правда, время от времени он с мимолетным вожделением во взгляде посматривал на мужественных солдаток, но, поскольку те носили алюминиевые лифчики и кольчужные трусики, а также брили головы, чтобы легче было имплантировать сигнальные элементы, он с трудом воспринимал их как женщин. Кстати говоря, слишком многие солдаты из тех, что пытались завести с этими дамочками близкое знакомство, оказы-вались в итоге с перегоревшими предохранителями плотских утех. Потом была еще Мета. Но даже Мету, с ее выпирающими во все стороны принадлежностями женского пола, высо-кооктановой сексуальностью и 90-процентной феромонизацией организма, едва ли можно было причислить к истинным женщинам. А вот Ирма явно принадлежала к числу последних. Она была не столько истинной, классической женщиной, сколько идеалом женствен-ности. Ласковая и нежная, игривая, как котенок, порой язвительная, однако способная слу-шать с разинутым ртом, стоит только заговорить о чем угодно; большие и круглые голубые глаза, в которые можно упасть и утонуть, – этакое озеро благоговения и изумления. Билл кашлянул, сплюнул, пустил слезу, опьяненный не только вином, которого выпил целый ку-бок, но и ароматами Ирмы, что исподволь перетекали один в другой, зачарованный ее изящными телодвижениями и легкими прикосновениями пальчиков к его накачанным мышцам. Билл об этом, в общем-то, не догадывался, однако обстоятельства, в которых он очу-тился, угрожали его солдатскому благополучию куда сильнее, чем Смертоносная Колесница Эфира или Испепеляющий Космический Луч, которые могли наслать или направить на Ге-роя Галактики гнусные чинджеры. Билл влюбился! Они с Ирмой взялись за руки. Они разговаривали друг с дружкой как малые дети (Билл, правда, быстро спасовал, поскольку с детским языком у него были некоторые затруднения – он до того пока просто не дорос). Они поведали друг другу свои сокровенные желания. Ирме хотелось нового котенка, а Биллу – бутылочку «Старого горлодера». Они гуляли, наслаждаясь весенней свежестью, а над ними щебетали в листве олив по-пугайчики, ворковали под ногами голуби, издававшие иногда, если на них наступали, сдав-ленные вопли. Голуби выглядели чрезвычайно аппетитно, и Билл охотно поджарил бы одного себе на обед, будь у него бластер. Он попробовал было схватить очередную птичку, поймал и свернул бы той шею, когда бы не мольбы шокированной Ирмы. – Но я же голоден! – заявил Билл достаточно, надо признать, раздраженно. – Чем вы тут, ребята, питаетесь? – Как чем? Конечно, амброзией! Билл посмотрел на голубя, который трепыхался у него в руках, а затем с подозрением взглянул на Ирму. Ему вспомнилась отвратительная переработанная пища, которой кормили на борту флагмана имперского космофлота, «Божественного кормчего», и он передернулся от омерзительных воспоминаний, что забулькали и запузырились в его памяти. Он держит в руке свежее мясо, а Ирма пристает со своими сомнительными доводами! – Амброзия такая вкусная! – проговорила девушка. – Слушай, а там что, радуга? – спросил Билл, тыча пальцем. – Где? – Ирма повернулась и устремила взгляд вдаль. Билл ловко, одним движением, запихнул голубя себе за пазуху – на случай, если ам-брозия окажется чем-нибудь вроде корабельной похлебки. – Не вижу никакой радуги, – сказала Ирма, взглянула на Билла и озадаченно взмахнула длинными ресницами. – А где голубь? – Что? А, улетел. – Билл стиснул руку девушки. – Милая, давай забудем про всяких там голубей и займемся более приятными вещами. Может, пройдемся вон дотуда? Он разумел чудесный овражек посреди поля, этакую лощинку, по дну которой навер-няка бежал с веселым журчанием ручеек. Намерения Билла, разумеется, были в высшей сте-пени неблагородными. Они выпьют вина из кувшина, что болтается на козлиной шкуре, которую где-то раздобыла Ирма, он не станет жадничать и поделится с подружкой, чтобы та слегка захмелела. |
