Сам свет в этот день был совершенно изумителен. Он лился с небес, точно поток чистейшей родниковой воды, искрящейся хрусталем брызг. Ночью же небо превратилось в эбеновый щит, расцвеченный яркими звездами, омываемый теплым благоуханным ветром.

Короли и дворяне собрались из всех уголков Империи, чтобы поклясться новому императору в верности и воздать ему должные почести. На коронационных праздниках, продолжавшихся три дня и три ночи, присутствовали шесть тысяч гостей. Каждый день, когда солнце клонилось к закату, на ристалище устанавливались открытые шатры. Всю северную часть ристалища занимал огромный красно-золотой Королевский павильон, установленный на возвышении. В мягком предвечернем освещении турнирное поле казалось цветущим лугом с разбросанными здесь и там высокими гибкими деревцами — шестами, на которых развевались знамена, в том числе знамя Светлого королевства с орлом, короной и терновником, Имперский штандарт, Королевское знамя д'Арманкортов, стяг Эльдарайна и множество флагов прочих земель Империи, а также официальный штандарт Королевского Аттриода и многочисленные стяги и вымпелы дайнаннцев, колдунов, Всадников Бури и остальных благородных сословий. Флаги Летучих кораблей соседствовали с изорванными знаменами былых сражений. Сто двадцать вымпелов в три с половиной ярда в длину каждый несли на себе гербы королевства, восемьдесят четыре алые ленты длиной в тридцать два ярда были расшиты золотыми львами и белыми ромбами, пятьдесят со-рокапятиярдовых — мечами и лилиями, а на тысяче маленьких раздвоенных на конце вымпелов красовались изображения лебедей, оленей, гончих псов и соколов. Больше всего — целых триста — было длинных и узких лент в золотую и белую клетку, с разбросанными по ним зелеными и красными розочками.

Празднества коронации Эдварда IV вошли в историю под названием «фестиваль чудес», ибо в их организации активно участвовали Светлые. На ночных пирах подавали немыслимое многообразие блюд, подобных которым никто из смертных никогда еще не пробовал. Никогда еще жители Эриса не едали столь сочного и сытного ростбифа, столь свежих и ароматных сладостей. Никто не мог вспомнить, чтобы когда-либо еще горки дрожащего желе на тарелочках достигали такой вышины, но и не думали рушиться, а взбитые сливки так сладостно таяли на языке — да еще чтобы все это подавалось в таком изобилии.

В честь события было почато несколько сотен бочек наилучшего красного вина — и все в один голос признавали, что подобного еще и не пробовали. Эль и пиво лились рекой, прочих крепких и не слишком напитков также хватало в избытке.

К столу были поданы (и список этот далеко не полон) полторы тысячи буханок хлеба, сто четыре жареных быка, девятьсот овец, триста четыре теленка, триста четыре цапли, две тысячи гусей, тысяча жирнейших каплунов, две тысячи свиней, сто четыре павлина, горы голубей, фазанов, куропаток, кур, кроликов и кроншнепов, одиннадцать тысяч яиц, пятьсот оленей, полторы тысячи горячих пирогов с олениной, шестьсот восемь щук и лещей, двенадцать дельфинов и тюленей, сто двадцать галлонов молока, двадцать галлонов сливок, тысяча триста блюд с желе, две тысячи холодных фруктовых пирогов, девяносто галлонов заварного крема, как горячего, так и холодного, и без счета всевозможных цукатов, конфет и вафель. Блюда поражали как количеством, так и разнообразием. Начинка каждого пирога, кроме самого большого, состояла из сорока восьми разновидностей мяса. А когда взрезали самый большой, в нем оказалось двадцать шесть живых музыкантов, которые немедленно заиграли чудесные мелодии на арфах, серпентах, цитрах, лютнях и кифарах.