|
Можно любить или ненавидеть его, но нельзя не признать его беспримерную храбрость. Но, думаю, главная его за-слуга в другом: он представлял собой ядро, вокруг которого смогли сплотиться другие. Вернув-шись с Родоса, он приложил максимум усилий для твоего низвержения. А что еще ему остава-лось делать? Вся его власть и влияние были направлены на одно – твое уничтожение. Смерть его стала, знаешь ли, огромным потрясением. Он так здорово выглядел, когда вернулся! Я не сомневался, что он будет радовать нас еще многие годы. И на тебе! – Почему у него в гостях оказался Луций Корнелий? – полюбопытствовал Марий. – Этого никто не знает. Они не были близкими друзьями – в этом мнения сходятся. Луций Корнелий ограничился тем, что сказал: его присутствие было случайным, он вовсе не намере-вался ужинать у Хрюшки. Очень странно! Более всего меня поражает то, что Поросенок не нашел в присутствии Луция Корнелия ничего необычного. Я делаю из этого заключение, что Луций Корнелий собирался присоединиться к фракции Хрюшки. – Рутилий Руф нахмурился. – У них с Аврелией вышла серьезная размолвка. – У Луция Корнелия? Да. – От кого ты услышал об этом? – От самой Аврелии. – Она не объяснила, по какой причине? – Нет. Просто сказала, что больше не желает видеть Луция Корнелия у себя в доме. Как бы то ни было, вскоре после смерти Хрюшки он отправился в Ближнюю Испанию. Аврелия сооб-щила мне эту новость только после его отъезда. Наверное, боялась, как бы я не напустился на него, будь он еще в Риме. А в общем-то все это довольно странно, Гай Марий. Марий, не слишком интересовавшийся личными раздорами между людьми, скорчил рожу и пожал плечами. – Пусть странно, но это их дело. Какие еще новости? – Наши консулы провели новый закон, запрещающий человеческие жертвоприношения, – со смехом сообщил Рутилий Руф. – Что ты сказал? – Закон, запрещающий человеческие жертвоприношения. – Чудеса! Ведь принесение в жертву людей давно уже не является частью собственной или приватной жизни в Риме! – Марий с отвращением отмахнулся. – Ерунда какая-то! – Кажется, когда Ганнибал маршировал взад-вперед по Италии, в Риме принесли в жертву двоих греков и двоих галлов. Впрочем, сомневаюсь, чтобы это имело отношение к новому lex Cornelia Licinia. – Чем же тогда вызвано его принятие? – Как ты знаешь, порой мы, римляне, весьма неожиданным способом вносим новую струю в общественную жизнь. По-моему, новый закон относится именно к этой категории. Наверное, его принятие преследует цель оповестить римский форум о том, что убийства, насилие, лишение свободы магистратов отменяются, как и вся прочая противозаконная деятельность, – проговорил Рутилий Руф. – Гней Помпей Лентул и Публий Лициний Красс представили какие-либо объяснения? – спросил Марий. – Нет, они просто обнародовали свой закон, а народ его одобрил. Марий махнул рукой и предложил собеседнику продолжить рассказ. – Младший брат нашего верховного понтифика, исполняющего в этом году обязанности претора, был отправлен в Сицилию, чтобы быть там правителем. Ходили слухи о новом восста-нии рабов – ты можешь себе это представить? – Неужели в Сицилии особенно плохо обращаются с рабами? – И да, и нет, – задумчиво проговорил Рутилий Руф. – Во-первых, многие тамошние рабы – греки. Хозяин не станет подвергать их дурному обращению, ибо тогда не оберется бед: они очень независимые люди. Мне кажется, что все пираты, захваченные Марком Антонием Орато-ром, были обращены в рабство на Сицилии для обработки пшеничных полей. Такая работенка им не по нраву. Между прочим, – добавил Рутилий Руф, – Марк Антоний водрузил на своей ораторской трибуне-ростре нос самого большого из уничтоженных им пиратских кораблей. |
