– Аскерсунд! – объявил шкипер. – Конечная гавань!

Когг причалил к деревянным мосткам. Братья ступили на землю, на поросший травой зеленый луг. Никлиса с непривычки пошатывало после качки.

– Добро пожаловать на сушу!

Они очутились в самом центре людского столпотворения, где их тотчас же окружили крестьяне и пивовары, наперебой предлагавшие свой товар.

– Хлеба! Кому хлеба! Только что испеченного хлеба!

– Не угодно ли сыграть в кости?

Торжище на берегу речушки оказалось куда более оживленным, чем ярмарка в Экшё. Вокруг бегали дети, просили подаяние монахи, танцевали и пели шуты.

Чуть поодаль на луговинах вдоль берега выстроились ряды солдатских палаток. Сотни ополченцев дожидались там выхода в поход. Те, кто не спал, играли в кости, острили копья или ладили тетивы для луков. Несколько солдат выделялись своим ростом и силой на фоне остальных. Оружие в их руках казалось игрушечным.

Крестьяне, тоскливо думал Никлис, обводя взглядом походный лагерь. Одни лишь крестьяне. Ни одного настоящего воина.

Они с Самуэлем, конечно, тоже по прежнему оставались крестьянами, даже несмотря на то что упражнялись на деревянных мечах. И прикончили своего дядю.

Братья медленно шагали между палаток, и внезапно среди моря чужих лиц Никлис заметил одно знакомое: возле одной из палаток на земле сидел господин Арбман с кожаной повязкой на лице и, как обычно, жевал кровяную колбасу.

Братья выступили вперед.

– Вот мы и здесь, – сказал Самуэль.

Единственный глаз Арбмана оторвался от лицезрения колбасы и посмотрел на ребят. Толстяк довольно кивнул.

– Так вы нашли войско, Junge? Значит, в вас есть жажда крови и желание драться!

Никлис вспомнил о мертвом дяде Стейне, лежащем на полу в кухне, и спросил.

– Когда мы получим наши мечи?

Арбман засмеялся и откусил еще кусок колбасы.

– Вам не понадобятся мечи. – Он сглотнул и встал. – Для разделки мяса нож куда сподручнее… Ведь вы будете командовать арьергардом!

– Разве командующему не полагается иметь меч? – с подозрением поинтересовался Никлис.

Арбман только рукой махнул.

– Идемте со мной, Junge!

Они последовали за ним, мимо палаток и дальше через рыночную площадь. И наконец оказались на огороженном участке луга, где царила большая суматоха. Кричал петух.

– Bitte , – произнес Арбман. – Вот он, ваш арьергард!

Никлис с Самуэлем замерли, уставившись во все глаза.

Перед ними было целое стадо свиней. Две взрослые свиньи и штук пятнадцать визгливо кричащих поросят.

Они громко хрюкали, дружно уткнув свои рыла в землю, и никому из них и дела не было до братьев.

– Отряд готов к выступлению! – громко объявил Арбман. – Взрослых свиней зовут Кюхен и Келлер. У поросят имен нет… Вы будете ухаживать за ними, Junge. Ну и резать по мере надобности.

– Резать? – переспросил Самуэль.

– Jawohl, – кивнул Арбман. – Во время похода на север поросята станут колбасой. Замечательной кровяной колбасой!

На север

Змей подо льдом

Ловиса Георгсдоттир протрубила в свой пастуший рожок  и прислушалась.

На озере Стуршён начал ломаться лед, и девушка стояла почти у самой кромки черной воды. Она немного выждала и снова затрубила. В сгущавшихся сумерках пение длинного рожка звучало как жалобный плач великана.

Громкий протяжный клич разнесся над гладью озера и эхом отозвался в горах. Ловиса призывала Змея.