— Что-то стряслось? — догадался Коломнин.

— Да нет в общем-то. С чего взял? — Панчеев притворно пожал плечом. — Нормально работает.

— Да, знаю. Ты ему даже доверил самостоятельно провести аукцион. Не поспешил ли? Все-таки ответственность. — Да он там не один. С ним в паре Рыбченко. Вышибу я этого Рыбченко! — неожиданно в сердцах пообещал Панчеев. И тем прокололся.

— Говори, что случилось, — потребовал Коломнин. Кажется, сегодня был день сюрпризов.

— Да пока ничего, — Панчеев еще раз что-то прикинул. — Я собственно с этим и зашел. Только давай без нервов. Договорились?

— Говори!

— У меня сегодня мужик этот был. Директор базы, через которого мы торги проводим.

— И что?

— Приехал уточнить детали. Ну, и… Понимаешь, он был уверен, что без меня-то ничего не делается!

— Ты будешь говорить, наконец?!

— Он им, оказывается, пятнадцать тысяч долларов за аукцион этот пообещал отстегнуть.

Коломнин, шуровавший у чайного столика, неловко сбил локтем чашку и, не обратив внимания на осколки, ошалело опустился на ближайший стул.

— То есть ты хочешь сказать, что мой Димка договорился об «откате»?.. А может, это все Рыбченко? А Димкой прикрылся. Вроде как на двоих?.. Или нет?

Он уже заметил отрицательный кивок Панчеева.

— Я специально расспросил: оба присутствовали. Даже вместе выторговали: чтоб по семь с половиной на брата.

— Вот ведь как… — обескураженно протянул Коломнин. — Матушкино влияние. Пробивается все-таки. Я-то думал, человеком становится. А он вот, значит, куда? Хлебное место нащупал! Где он?! — Коломнин вскочил.

Но еще раньше с неожиданной резвостью поднялся, перегородив собой выход, Панчеев.

— Не пущу, пока не остынешь! Не зря, видно, сомневался, говорить ли.

— Еще и сомневался?!

— Похоже, не следовало. Тут взешенно бы надо.

— Ну-ну. Взвешивай. А я послушаю, — Коломнин отступил, и сам сообразив, что банковские помещения с десятком любопытных ушей не место для семейных сцен.

— Вот и послушай, — к Панчееву вернулась прежняя успокаивающая рассудительность. — И я сам себя послушаю. Потому что что-то все больше путаюсь. Оно, конечно, внешне выглядит неблагообразно. Но — покупателя этого и впрямь твой Димка нашел. И цена неплохая.

— Двести тысяч-то? Там долг на полмиллиона завис.

— А это не к нам вопрос. А к тем, кто залог этот на такую сумму оформил. Вот бы с кого спросить. Лучшей цены за такое барахло все равно не найти. И если сейчас не продадим за двести, завтра и за сто никому не впиндюрим. Так что для банка, выходит, прямая выгода.

— К чему ты все это?! Вы и работаете, чтоб банку выгоду приносить. За то и премии идут.

— Уж насчет премий-то! — Панчеев даже нижнюю губу оттопырил, как человек, услышавший бестактность. — Что там у нас по положению? Один процент от возврата? Это тысячи полторы долларов на двоих. Да и то, если Дашевский соблаговолит подписать.

Коломнин смолчал: выбить из прижимистого президента банка обещанные премии за возврат долга и впрямь было непростой задачей. Во всяком случае для самого Коломнина напористость в хлопотах не раз и не два оборачивалась взысканиями.

— То-то, — оценил его молчание Панчеев. — А тут — пятнадцать. И при этом банку никакого ущерба.

— Так не бывает!

— Ну, почти никакого! — подправился Панчеев.