Все эти финесы и деликатесы, эти apercus de morale et de politique,[311 - рассуждения о морали и политике (франц.)] эти подходцы и подвиливанья – все это старый хлам, за который нынче гроша не дадут. De nos jours, on ne fait plus d'apercus: on fait l'amour – et voila tout!..[312 - В наше время занимаются не рассуждениями, а любовью – вот и вся недолга! (франц.)] Мы – позитивисты (il me semble avoir lu quelque part ce mot),[313 - кажется, я где-то вычитал это слово (франц.)] мы знаем, что time is money,[314 - время – деньги (англ.)] и предпочитаем любовный телеграф самой благоустроенной любовной почте.

И знаешь ли, кто произвел этот коренной переворот в обращении с любовью! – Это все тот же чизльгёрстский философ, l'auteur de la belle echauffouree du 2 decembre,[315 - виновник известного дерзкого предприятия 2 декабря (франц.)] о котором ты так томно воркуешь. Он и она… la resignee de Chizzlhurst la belle Eugenie.[316 - чизльгёрстская отшельница, прекрасная Евгения (франц.)] В такое время, когда прелестнейшие женщины в мире забывают предания de la vieille courtoisie franГaise, pour fraterniser avec la soldatesque,[317 - старинной французской учтивости ради братания с солдатней (франц.)] когда весь мир звучит любезными, но отнюдь не запечатленными добродетелью мотивами из «La fille de m-me Angot»,[318 - «Дочери мадам Анго» (франц.)] когда в наиболее высокопоставленных салонах танцуют кадрили под звуки «ah, j'ai un pied qui r'mue», когда все «моды и робы», турнюры и пуфы, всякий бант, всякая лента, всякая пуговица на платье, все направлено к тому, чтобы мужчина, не теряя времени на праздные изыскания, смотрел прямо туда, куда нужно смотреть, – в такое время, говорю я, некогда думать об aperГus,[319 - отвлеченностях (франц.)] а нужно откровенно, franchement,[320 - чистосердечно (франц.)] сказать себе: «хватай, лови, пей, ешь и веселись!»

Сознайся, petite mere, que tu as voulu faire de la blague et du joli style – et voila tout.[321 - мамочка, ты хотела блеснуть остроумием и изящным стилем – только и всего (франц.)] В действительности же, ты сама очень хорошо знаешь, что все это одна меланхолия, как выражается ротмистр Цыбуля. Морни, Персиньи… неужели ты думаешь, что их можно было пленить разными apercus politiques, historiques et litteraires? И сама «la belle resignee de Chizzlhurst»[322 - прекрасная чизльгёрстская отшельница (франц.)] – неужели «le philosophe»[323 - философ (франц.)] пленил ее каким-нибудь ловким изложением «Слова о полку Игореве»? Нет, голубчик! ты сама не веришь этому, потому что тут же, через две-три строки, упоминаешь о существовании d'une certaine robe,[324 - некоего платья (франц.)] «сотканного точно из воздуха»… Вот это так! вот эти-то «сотканные из воздуха» платья одни и производят в наше время эффект. C'est simple comme bonjour.[325 - Это ясно, как день (франц.)]

И совсем я не так уж неотесан, как ты полагаешь. У меня даже больше sujets de conversation, нежели сколько требуется по тому роду оружия, в котором я служу. Я учился и истории, и литературе и, кроме того, владею французским языком. Я могу рассказать и про волчицу, вскормившую Ромула, и про Калигулу, которого многие (но не я) смешивают с Каракаллой. En fait de litterature,[326 - из области литературы (франц.)] я знаю «Вихрь полунощный, летит богатырь», «Оставим астрономам доказывать» – une foule de choses en un mot.[327 - кучу вещей, одним словом (франц.)] Правда, я несколько призабыл греческую историю, но все-таки напрасно ты думаешь меня сбить с толку своим Ликургом. Кто же не знает, что главный город Греции был Солон?

Вообще, хоть я не горжусь своими знаниями, но нахожу, что тех, какими я обладаю, совершенно достаточно, чтобы не ударить лицом в грязь.