Пейтон кивнул и сделал глоток вина. Ему совершенно необходимо было хоть некоторое время не смотреть на нее, чтобы вновь овладеть собой, ослабить очарование ее постоянно меняющих цвет дымчатых серых глаз. А если смотреть на ее — ах, до чего же соблазнительный! — рот, тем более не сосредоточишься.

— Не может ли хоть кто-то из этих детей найти убежище в родительском доме или у родни? — спросил он наконец.

— Нет, — ответила Кирсти. — Алан, Дэвид и Уильям — сироты. А те, на чьи плечи ложится забота о беспризорных детях, почитают сэра Родерика как благодетеля. Что же до сэра Родерика, то к благотворительным учреждениям он относится примерно так, как к своей конюшне. Если кто-то из тех, кто передает на его попечение брошенных детей, и заподозрит его в злодеяниях, то врученный к случаю увесистый кошель заставит тотчас же умолкнуть сомневающегося. Мойру и ее брата Робби сэру Родерику продала их родная мать. Сожитель этой женщины был сделан из того же теста, что и сэр Родерик, и бедная женщина искренне верила, что сэр Родерик облагодетельствует ее детей. Я долго разыскивала эту женщину, но, когда наконец узнала, где она живет, оказалось, что бедняжки нет в живых. Ее до смерти забил сожитель, узнав, что она продала детей. Каллум — дитя улицы, беспризорник, почти звереныш. Видимо, его бросили в раннем детстве, так что родственников он совершенно не помнит.

— Каллум видел, как умер Робби?

— Нет. Ему известно не больше, чем мне, — а именно, что с некоторыми из детей случается, как бы это сказать, что-то, что причиняет им сильную боль, а потом они исчезают. И еще мы знаем, где могут быть захоронены некоторые тела. Крошка Робби пытался не подпускать Родерика к Мойре. За это его подвергли ужасным истязаниям. Я нашла его в малюсенькой темной каморке; он был еще жив. Мне пришлось оставить его ненадолго, так как я должна была приготовить все к побегу. Когда я вернулась, мальчика там не было.

— Может, парнишке удалось сбежать? — спросил Йен Сильный.

— Возможно, — ответила Кирсти. — Я боюсь на это надеяться и не хочу обнадеживать Мойру. Он ведь был совсем маленький, к тому же весь израненный. Он мог уйти через подземный ход, которым я пользовалась, чтобы пробраться к нему. Но как он мог о нем узнать? К тому же прошло уже десять дней с момента его исчезновения. — Она вдруг зевнула.

— Ты просто засыпаешь на ходу, — спокойно заметил Пейтон. — Иди отдыхай.

— А как же планы на будущее?

— Завтра все обсудим.

Кирсти кивнула и встала:

— Пожалуй, я уже плохо соображаю. Где мне лечь? С детьми?

— Нет. В комнате напротив. Крошка Элис наверняка приготовила для тебя ночную рубашку.

— Откуда здесь вся эта одежда? В основном женская. Впрочем, все ясно, если вспомнить прелестнейшую леди Фрейзер. Нашлись даже платья для моего роста. А вот откуда здесь столько детской одежды?

Она с таким раздражением говорила о женской одежде, что Пейтон с трудом сдержал улыбку.

— В этом доме часто бывают мои родственники. Они и оставили здесь всю эту одежду, то ли намеренно, то ли просто забыли. Я собирался раздать все бедным. Но теперь рад, что не успел этого сделать.

— Ах, вот в чем дело, — сказала Кирсти, спохватившись, что задала весьма бестактный вопрос. Но она так устала, что даже не могла смутиться. — И вот еще что. Надеюсь, вы понимаете, что следует очень осторожно вести себя с детьми. Пройдет немало времени, прежде чем они научатся доверять мужчинам. Особенно Каллум.

— Что верно, то верно, — согласился Йен Сильный. — Этот парнишка — настоящий зверек, загнанный в угол, а теперь у него еще есть нож.