И  Лидка  висела  у  него  на  шее, как  обезьянка  на  том  плюшевом  медведике, явно  чувствуя  себя  в  полной  безопасности. А  Соня  была  уверена, что  Тоша  спас  не  только  её  мужа, но  и  её  дочь.

Кондратий, узнав  об  этой  истории, отмахнулся: «Законы  робототехники! Они  не  могут  допустить  вреда  бездействием, вот  и  всё. Нормально  работает  программа». Для  него  единственный  плюс  тут  был  в  этом «нормально  работает». Но  я  всё  это  уже  воспринял  немного  по-другому.

Потому  что  я  тоже, как  и  Крюк, разговаривал  с  Тошкой.

Всё‑таки интересно, что может сказать машина, да ещё такая сложная.

И первый же разговор мне много всего прояснил. Вообще‑то,  я был уверен, что его говорильная программа будет просто более или менее попадать в смысл, поддерживая разговор. Ну, много таких виртуальных говорилок есть: вроде, ты общаешься с кем‑то, а вроде, он не особо вменяем. Бот, в общем.

Но  я  ошибся.

Мы паковали обвязки, карабины, страховку — и Тоша делал со снарягой какие‑то странные штуки. У него даже, кажется, чуть светились кончики пальцев.

— Ты чего это? — спросил я, а уже потом сообразил, что не осилит машина ответить на такой вопрос. Но Тоша ответил.

— Проверяю металл на возможные внутренние дефекты. Когда вдруг ломается то, что казалось совершенно целым — дело к беде.

Это  было  так  осмысленно, что  я  сильно  удивился. А  Тоша  продолжал:

— Горы — это множество стихийных обстоятельств, которые от нас не зависят. Но оборудование зависит — а то, что зависит, может быть доведено до оптимального состояния. Верно?

Тогда  я  подумал, что  было  бы  забавно  подначить  робота, и  спросил:

— Наверно, думаешь, что люди — идиоты, да? Лезут в стихийные обстоятельства, которые им неподконтрольны, рискуют — жутко глупо, правда? Нерационально?

Тоша  оторвался  от  тросов, посмотрел  на  меня  и  улыбнулся.

— Я  тоже лезу в стихийные обстоятельства. Я был ориентирован на деятельность секретаря и секьюрити, но мне нравятся горы. Я попросил босса сменить мне специализацию и корпус. Я понимаю  и разделяю с людьми этот тип жуткой глупости.

Поразил  меня  этой  тирадой, прямо  скажем.

— У тебя, значит, был другой корпус? А ты захотел этот? Фантастика…

— Да, — сказал Тоша очень охотно. — Был антропоморфный корпус, тщательная имитация человеческого существа. Но для работы в горах он намного менее удобен, чем модификат «Йети», потому что рассчитан на решение совершенно других задач. 

— То есть, тебя запрограммировали секретарствовать, а ты решил стать альпиндяем? Сам дошёл своим умом — или что там у тебя?

Робот опять улыбнулся — улыбка у него была роскошная, не обезьянья, а голливудская.

— У  меня, — говорит, — в некотором роде ум. И, пораскинув им, я пришёл к выводу, что именно горы могут доставить мне максимум радости от существования.

— Слушай, — сказал я, офигевая окончательно, — а тебе‑то зачем в горы? Людей спасать? Так ведь это не вопрос, везде можно. Что тебя именно в горы‑то понесло, а? Какая программа? И это я о радости уже молчу — ты что, можешь радоваться?

Тоша  кивнул.