-      Давай я расскажу тебе о том дне, а потом ты расскажешь мне. Мы стояли и смотрели на машину, которая тебя увозит, а ты ни разу не обернулась.

-      Я ненавидела вас за то, что вы меня отдали.

-      Мы зашли в дом. Я спросил Уну, не выпить ли нам чаю, а она сказала: «Зачем?» И правда, какой смысл ставить чайник и вообще вставать с постели по утрам, если тебя нет с нами? Так прошел день. Уна сидела на кухне и смотрела в сад, я сидел в холле у входной двери. Потом она вышла ко мне в холл и сказала: «Джеймс, случилось что-то странное, все часы в доме остановились. Они стоят на без четверти шесть». А потом спросила, утро сейчас или вечер. И это было началом, Шона, она начала потихоньку сходить с ума. Думала, что тебя нет уже пять или шесть часов, что уже полночь. Я вывел ее на улицу и показал небо, включил радио. Она говорила, что ты ушла уже несколько часов, а не сорок минут назад, у нее в голове все перепуталось.

- Она была такой умной, такой начитанной… - грустно вздохнула Шона.

- Последний наш разговор состоялся в ту ночь, когда тебе надо было уехать. Она хотела, чтобы мы сбежали из страны. поменяли имена, поехали бы, например, в Англию, начали все сначала. Но я не мог, мы бы все потеряли, постоянно бы прятались, но в итоге нам все равно пришлось бы тебя отдать.

- Она правда хотела это сделать?

- Да и я тоже хотел, Шона, но как я мог продать дом, найти другую работу, быть кормильцем семьи, если бы мы сбежали и поменяли имена? Нас бы везде искали. Шутка ли - украли ребенка. А так как мы не могли этого сделать, нам показалось, что мы выбираем меньшее из зол.

- Понятно, - произнесла она.

- Нам разрешалось писать тебе в ответ, но ты так и не написала нам. А теперь ты расскажи, как прошел этот день для тебя.

Она молчала, и он не торопил ее. Она помнила это из детства: отец всегда ждал, пока она собиралась с мыслями.

- Это был летний день, и солнце было позади нас все время, пока мы ехали в Дублин, потому что солнце заходит на западе. Я сидела сзади, а спереди сидели две женщины, они разговаривали. Я не знала, кто они такие, и не могла знать, что это социальные работники. Думаю, они были хорошие тетки. По пути мы остановились в небольшом городке, и они купили мне бургер и чипсы. Но, несмотря на то что я была голодна, я все выбросила. Наконец мы приехали, и женщина, которую они представили как мою мать, выглядела ужасно. У нее были длинные спутавшиеся волосы, которые она не мыла неделями, и она постоянно курила. Она посмотрела на меня и сказала: "Как будто в зеркало смотрю». Это все, что она сказала. Она не видела меня десять лет, и это было ее приветствием.

- А ты что ей сказала?

- Мне было четырнадцать, я ничего не сказала. Наступила тишина. Он ждал, когда она продолжит.

- А потом, через пару дней, я поняла, что должна делать: я должна вырваться любым способом. Вы меня не хотели… я так думала, поэтому не могла вернуться к вам. Я должна была найти способ и нашла. Это можно было сделать, если успешно закончить школу. Так я начала жизнь, которой живу до сих пор, - жизнь трудоголика. Мои сестры были ленивыми. Они ничем не занимались, кроме того, чтобы говорить мне, какая я надменная и высокомерная. Но у меня были замечательные учителя. Я рассказала одной учительнице, миссис Райан, что у меня в семье проблемы. Она была очень добра ко мне, сказала, что в семьях всегда проблемы. У всех. Так устроен мир. Я подумала, что, видимо, ей тоже трудно живется. Только годы спустя я узнала, что на самом деле у нее была отличная жизнь. Она учила меня машинописи на переменах, позволяла пользоваться школьной пишущей машинкой, чтобы тренироваться.