Магнус склонил голову набок:

— Как будто какая-то огромная машина.

Определить природу звука было сложно, но в одном Магнус был прав: так мог звучать какой-нибудь агрегат, возможно даже компьютер. Это было похоже на высокочастотный гул гигантских вентиляторов.

Они вошли в подъезд.

Вместо привычных запахов готовящейся еды, пота и пыли, здесь пахло хлоркой. Вокруг все блестело, а на видавших виды дверях висели пластиковые таблички с именами новых жильцов, набранными трафаретом. Квартиры А и Б находились на первом этаже.

Они пошли вверх по лестнице, сияющей чистотой.

Магнус шел, как старичок, становясь двумя ногами на каждую ступеньку. Чувствуя его страх, Давид старался подстроиться под шаг сына. На лестничной площадке между первым и вторым этажами Магнус остановился и заявил:

— Я хочу взять Бальтазара.

Стуре протянул ему кролика, и Магнус прижал его к груди, так что наружу выглядывал лишь подрагивающий розовый носик. Последние несколько ступенек Магнус преодолевал с таким трудом, словно передвигался под водой.

Звонок не работал. Прежде чем постучать, Давид подергал ручку двери. Дверь оказалась открытой. Он вошел в пустой коридор, и Стуре с Магнусом последовали за ним.

— Есть кто дома?

В дверном проеме возник пожилой человек с вечерней газетой в руках, типичный сумасшедший профессор: низенький, худощавый, седые взлохмаченные брови, очки на носу. Давиду он сразу понравился.

— Да-да, — произнес человечек. — Вы, наверное... — Он снял очки, положил их в нагрудный карман рубашки и сделал шаг вперед с протянутой рукой. — Меня зовут Рой Будстрём, мы с вами... — Он поднес к уху полусогнутую кисть, оттопырив мизинец и указательный палец, как бы изображая телефонную трубку.

Они поздоровались. Магнус попятился к двери, пряча Бальтазара.

— Привет, — обратился к нему Рой. — Тебя как зовут?

— Магнус, — прошептал тот.

— Магнус, значит. А это у нас что?..

Магнус замотал головой, и Давид счел нужным вмешаться.

— У него сегодня день рождения. Мы ему кролика подарили, вот он и захотел его с собой взять... Еве показать. Она ведь здесь, правда?

— Конечно, — ответил Рой и повернулся к Магнусу. — Кролик, значит? Понимаю, я бы на твоем месте тоже захотел похвастаться. Пойдем.

Без долгих церемоний он жестом предложил им следовать за ним и скрылся в комнате, откуда появился. Давид глубоко вдохнул и, взяв сына за плечо, перешагнул порог комнаты.

Взгляду его представились голые стены и скудная больничная мебель. В комнате только и было что кровать с тумбочкой, на которой стоял какой-то аппарат, и простенькое кресло. На полу возле кресла валялось несколько номеров журнала «Американская медицина». На постели сидела Ева.

Повязку на лице заменили на толстый марлевый компресс, так что провала теперь почти не было видно, но голубая больничная рубашка заметно провисала с одной стороны груди. От головы Евы шли какие-то провода, подключенные к аппарату на столике у кровати. Изголовье кровати было приподнято, и Ева полусидела в постели. Руки ее покоились на казенном одеяле, а единственный глаз был устремлен на дверь.

Давид с Магнусом медленно подошли к кровати. Давид почувствовал, как сын весь напрягся, словно пружина. Глаз Евы выглядел сейчас намного лучше — серая дымка практически исчезла, и взгляд казался почти осмысленным. Почти. Правда, она сильно похудела за последние несколько дней — здоровая щека запала, потеряв округлость линий. Уголки рта поползли вверх, складываясь в подобие улыбки, которая скорее напоминала зловещую усмешку.

— Давид, — произнесла она. — Магнус. Мой мальчик.

В голосе по-прежнему проскальзывали металлические нотки, и все же это был голос Евы. Магнус остановился. Давид выпустил его плечо и подошел к постели.