Вернувшись после допроса в камеру, он впал в глубокую депрессию: на вопросы не отвечал, на входивших не реагировал. Вечером, накануне суда, сторож принес ему ужин: тарелку супа, хлеб и воду. Арестант уже не сидел отрешенно, как раньше, а быстро расхаживал по камере.

Но раскаяние не мучило Митнахта. Он лишь всячески проклинал Камиллу и пытался найти какое-нибудь средство, чтобы избежать позора публичного суда и смерти от руки палача. О бегстве нечего было и думать, поскольку оно было просто бессмысленно теперь, когда у него не осталось совершенно никаких средств к существованию. Никто лучше него не понимал, что жизнь без денег и удовольствий не имеет цены, тем более что честный труд и какие-то высокие цели в жизни были этому человеку незнакомы.

Наконец он принял решение. Оно было тяжело, но избавляло от всего того, чего он так боялся.

Было одиннадцать часов вечера, когда сторож заметил, что в камере все еще горит свет. Вероятно, арестант забыл погасить его, когда лег спать. Поскольку не погашенная на ночь лампа могла стать причиной пожара, сторож пошел к арестованному.

Митнахт лежал на постели, но сторожу бросилось в глаза, что лежал он одетый, а на полу возле кровати что-то темнело. Подойдя поближе, сторож увидел, что это лужа крови. Тут же валялся острый обломок жестяной ручки от лампы, которым Митнахт перерезал на руке вены – и умер от потери крови.

Сторож поднял тревогу. Послали за доктором, но помощь его была уже бесполезна…

XXXIX. ВИЛЛА ИСПАНКИ

Губерт сорвался с дерева, но силу удара при падении смягчил росший внизу кустарник. Губерт даже смог сразу подняться на ноги. В саду никого не было, и он без особого труда перелез через решетку ограды на улицу. Но куда идти? Города он не знал, денег не было. Губерт решил до утра просто походить по улицам, а днем заняться поисками работы. Однако к середине ночи он почувствовал усталость и прислонился передохнуть к стене одного из домов. К нему тут же подошел полисмен.

– Вы кого-то ждете? – поинтересовался он. – Кто вы?

– Оставьте меня в покое, – ответил Губерт. – Разве я не могу остановиться здесь передохнуть?

– Отвечайте на мой вопрос, не то я арестую вас, – настаивал полисмен.

– Мое имя Губерт Бухгардт, я немец, – сказал он и, повернувшись, пошел прочь, полагая, что надо поспешить убраться восвояси.

Однако эта поспешность еще больше возбудила у полисмена подозрение, который начал следить за ним. Губерт заметил это и свернул в первую же боковую улицу. Но как ни ускорял он шаги, полисмен не отставал. Губерт свернул на другую улицу – снова за спиной послышались шаги… Тогда он бросился бежать и бежал до тех пор, пока не достиг предместья, где выстроено было множество богатых вилл. В одной из них еще горел свет. На мгновение Губерту показалось, что он избавился от своего преследователя, поскольку не слышал шагов за спиной.

Он остановился, чтобы передохнуть, с трудом перевел дыхание. Ощутил резкую боль в ране, которая не успела как следует зажить. И вдруг снова услышал шаги. Забыв про рану, он опять бросился бежать, но уже через несколько шагов почувствовал страшную слабость. Он, чтобы не упасть, вынужден был привалиться к чугунной ограде одной из вилл. И сразу же подумал, что, наверное, лучший способ уйти от преследования – перелезть через невысокую решетчатую ограду.

Он так и сделал. Невдалеке, под сенью деревьев, он увидел скамеечку, в изнеможении опустился на нее и потерял сознание.

Вилла же, куда попал Губерт, принадлежала испанке Бэле, у которой в этот вечер собрались по обыкновению любители азартных игр.

Вечер был в полном разгаре, когда к хозяйке виллы подошла ее горничная и прошептала ей на ухо:

– Мистер Мак Аллан просит вас выйти на минуту.