Сначала я бежала, хотя меня никто не преследовал. Бежать было тяжело не столько из-за усталости, сколько из-за ушибленной во дворе больницы на тридцать седьмом километре ноги и тяжелых промокших сапог. Я чувствовала себя загнанной в прямом и переносном смысле этого слова. Как бы я ни относилась к милиции в целом и к майору Сомову в частности, он был единственным человеком, к которому я могла обратиться за помощью. И больше ни к кому. Поэтому, немного отдышавшись, я отправилась к ближайшему телефону-автомату.

К сожалению, и в этот раз мне не повезло. Как и накануне, мне ответил бравый басок, бесстрастно сообщивший, что майор Сомов будет через час. Через час, который мне нужно было как-то прожить. И я отправилась домой, там по крайней мере я могла напиться горячего чаю и переодеться.

Но ни того, ни другого я так и не сделала, а всему виной пронзительный телефонный звонок, который я услышала еще на лестничной площадке. Из-за волнения я долго не могла попасть ключом в замочную скважину, а он все звонил, звонил...

- Да! - отчаянно крикнула я в трубку.

Ответом мне был протяжный всхлип.

- Кто это? - спросила я испуганно.

- Это Люся, - снова всхлипнула трубка.

- Какая еще Люся?

- Я.., насчет Бориса, - продолжала хныкать трубка, - он.., он при смерти...

Это все водовороты, подумала я.

Глава 17

ПРИВЕТ С ТОГО СВЕТА

Борькина фифа была в том же коротком халатике, из-под которого по-прежнему торчали костлявые коленки, покрывшиеся гусиной кожей от сквозняка. Я молча отодвинула ее в сторону и ворвалась в квартиру. Фифа же щелкнула за моей спиной замками.

В комнате Бориса не было, зато на диване, вольготно развалясь, сидел импозантный, хорошо одетый дядька с тщательно зачесанными седыми висками. Я тряхнула головой в надежде прогнать наваждение и обернулась к впустившей меня в квартиру сопливой Борькиной зазнобе.

- В чем... - Я не договорила, потому что потеряла дар речи. У двери, прислонившись спиной к косяку и сложив на груди руки, стоял Ангелочек. На его губах играла издевательская улыбочка. Что касается коварной Люси, то ее не было видно: то ли в прихожей осталась, то ли на кухню завернула.

Я больше не могла выносить ухмылку Ангелочка, а потому перевела взгляд на импозантного:

- Где Борис?

У Импозантного был прямо-таки бархатный баритон:

- Не волнуйтесь, с ним все в порядке, просто он ненадолго отлучился.

- А что же эта... - я не нашла подходящего эпитета для Борькиной "пипетки". - Что же она сказала, что он при смерти?

- Вы про Люсеньку? - уточнил этот Сахар Медович. - Она не виновата. Это мы попросили, чтобы она вам позвонила. Очень нам нужно с вами поговорить.

- Догадываюсь, на какую тему. - Я покосилась на Ангелочка.

- Тем лучше. - Импозантный был сама любезность. - Значит, мы скорее договоримся.

- Сомневаюсь, - я посмотрела на него с вызовом.

- А зря. Люсенька, принеси письмо! - Он щелкнул пальцами, словно официантку подзывал.

Люсенька моментально нарисовалась в дверном проеме, сделала два шага в мою сторону и протянула сложенный вчетверо лист бумаги.

Я демонстративно спрятала руки за спину, и она, коротко взглянув на Импозантного, положила листок на подлокотник кресла.

- Ну почитайте, почитайте, - попросил Импозантный.

Я заколебалась. А потом подумала: ну что я теряю? - и развернула сложенный вчетверо лист.

ПЕРВОЕ ПИСЬМО ПАРАМОНОВА

"Галка, привет!

Признаюсь, нелегкое это дело - сочинять письмо девушке, от которой ты однажды ушел, толком не попрощавшись. Но ты не пугайся, в данном случае это обычное явление, вызванное эпистолярным недугом и некоторыми особыми внешними обстоятельствами, в которых я нахожусь.