Курс французской литературы в Кембридже Кэрнкроссу читал Энтони Блант, тот самый Блант, который был одним из деятельных агентов «пятерки», служил в английской контрразведке и других важных отсеках истеблишмента и в конце концов стал куратором королевской галереи и интеллектуальным фаворитом при дворе Ее Величества.

«Характеризуя свою работу с 1937 года до начала войны, скажу, что я почти ничего не делал, – докладывал Блант в агентурном донесении в Москву в 1943 году. – Я только начал работать и старался решить трудную задачу: создать впечатление, что я не разделяю левые взгляды, стараясь, с другой стороны, поддерживать тесный контакт с левонастроенными студентами, среди которых могли быть таланты, представляющие для нас интерес. Как вы знаете, я завербовал следующих товарищей: М. С. и Л. Л. Меня также просили установить контакт с К. (Кэрнкросс), и я это сделал для Б. (Берджесс)».

Вот тебе и «ничего не делал»! Дай бог каждому разведчику такое «ничего»!

В «пятерке» все считали себя не «советскими агентами», а коммунистами и коминтерновцами, к конспирации относились не особенно прилежно (не шпионы же!) и откровенно обменивались информацией о том, кто и что делал для советской разведки, выглядевшей как отдел Коминтерна.

Блант передал Кэрнкросса на связь другому «пятерочнику», Гаю Берджессу, затем в его разработку включился советский нелегал Арнольд Дейч, кадровый сотрудник разведки, который его и завербовал, присвоив импозантную кличку Мольер.

Кстати, на счету у тихого, интеллигентного чешского еврея доктора Дейча, погибшего в 1942 году от рук эсэсовцев, столько ценнейших вербовок (в одной Англии штук двадцать), что до него не дотянуться всем генералам советской разведки, вместе взятым.

А что мы знаем о нем? Лишь мемориальная доска на доме в Вене, где он жил, на ней написано о его вкладе в сопротивление нацизму и освобождение Австрии.

В вербовке Кэрнкросса немалую роль сыграл и коммунист Клугман – в те годы все компартии считали своим пролетарским долгом работать на советскую разведку.

Следуя правилам конспирации, в 1936 году, уже оканчивая Кембридж, Кэрнкросс порвал с коммунистической партией, стал усиленно демонстрировать свои патриотические взгляды и с блеском сдал вступительные экзамены в Форин офис, набрав больше всего очков из всех претендентов. Таким образом советская разведка получила еще одного агента в английском внешнеполитическом ведомстве.

Правда, Кэрнкроссу не удалось укрепиться на одном месте, до 1938 года он менял должности в американском, западном и центральном отделах МИДа.

По характеру, в отличие от других агентов «пятерки», он не был душой общества и с трудом устанавливал контакты. Наверное, прав сэр Джон Колвилл, личный секретарь Черчилля, считавший его «очень умным, хотя иногда и невнятным занудой».

Впрочем, «зануда» прекрасно вытаскивал из сейфов и передавал советским кураторам секретнейшие документы, он даже приносил их слишком много, что создавало неудобства в транспортировке.

В 1938 году по инициативе Центра Кэрнкросс перешел в «непокрытое» советской разведкой казначейство, где секретов не меньше, чем в Форин офисе.

С 1938 до конца 1940 года «великолепная пятерка», включая Кэрнкросса, бездействовала: остались без связи, ибо их кураторы – сотрудники НКВД – были отозваны в Москву, где многих расстреляли.

В 1940 году Кэрнкросс стал личным секретарем члена правительства лорда Хэнки, который получал все секретнейшие документы кабинета и ведущих министерств. Кэрнкросс, как говорят, «приволакивал тонны»!

Хэнки также курировал научный совещательный комитет, состоявший из видных английских ученых и координировавший военные проекты в науке, оттуда шла ценная научно техническая информация.